Михаил Ширвиндт - Мемуары двоечника

Виля Горемыкин

И все сработало! Когда я «проснулся», все сидели и завтракали, про донку ничего не говорили, и я потихоньку расслабился. Тем более папа с Вилей обсуждали грядущую поездку в райцентр за покупками, а я давно мечтал туда попасть.

Уговаривать было бессмысленно: «Нечего мотаться по духоте! Поиграй с Сашей». «Саша только об этом и мечтал: мне девять лет — ему шестнадцать». «Почитай книжку» и т. д. — в общем, обычные взрослые трюки, чтобы дети отстали и не мешали родителям отрываться.

Пришлось разрабатывать план. Сказав, что пойду почитаю («Вот умница!»), я пробрался к машине, залез на заднее сиденье, заваленное какими-то тряпками и прочим барахлом, устроился на полу, а сверху всем этим барахлом закидался.

Идиллия безделия

Через какое-то время появились Виля и папа, сели в машину, и мы поехали. Я сидел, затаив дыхание, в предвкушении момента, когда я выпрыгну как черт из табакерки: «Агаааа!!!..» Но ничего не подозревающие взрослые вели свои неспешные беседы. Я особо не прислушивался, но вдруг насторожился — Виля рассказывал:

— Представляешь, я сегодня утром вытаскиваю донки, а одна снасть запутана комом! Это Мишка, засранец, вытащил, спутал и бросил обратно!..

Я окаменел.

— …Пришлось отрезать и выбросить — жалко, — и продолжил: — Сидит вот сейчас за сиденьем, затаился и молчит — шпана!

Фу-у-х, до сих пор вспоминаю — и мурашки по коже!

Мое желание уехать в райцентр связано с тем, что день на десятый дикий отдых начал немного поднадоедать. Я, кстати, уверен, что по этой же причине и папа с Вилей рванули «за покупками». Распорядок жизни был уныловато-однообразен: мужчины удили и спали, женщины чистили и готовили рыбу, мы с Сашей занимались каждый своим делом, или, точнее, бездельем, Денис нас всех охранял.

Папа, мама и Денис

Все это порождало хандру и лень. Как-то мы всей компанией сидели на бережку и сосредоточенно смотрели, как мимо проплывает лодка. Это случалось редко и потому попадало в категорию «развлечение». Сидим мы, значит, и смотрим, и только Денис носится вдоль воды, лает и норовит прыгнуть в реку и уплыть за лодкой. Тогда Виля говорит Саше:

— Саша, принеси ошейник.

Саша, не повернув головы, повторяет:

— Миш, принеси ошейник!

Я, мучительно не желая тащиться в машину за дурацким ошейником, предпринимаю последнюю попытку спастись:

— Чей? — спрашиваю я.

Однажды эта тоска по цивилизации принесла неожиданные плоды. Сидим мы, как обычно, на берегу, как вдруг из-за поворота выплывает КОРАБЛЬ! Огромный! Трехпалубный теплоход! С кучей народа и с музыкой! Все повскакивали с мест, засуетились, а мы с Сашей стали махать панамками и кричать:

— Э-ге-гей! К нам! Сюда!

Взрослые помахивали тоже… И корабль причалил!!! Да!

Было братание, торжественное посещение буфета и даже просмотр футбола по телевизору в кают-компании!

Напоследок оставил самое неприятное: меня заставляли каждый день заниматься! Английский, математика, внеклассное, будь оно неладно, чтение! (Граждане судьи! О своей ненависти к школе я расскажу позже, а сейчас просто так — штришок.) Отвертеться было невозможно, и каждый божий день приходилось тратить свое бесценное детство на эту каторгу! А тут еще и зуб у меня раскачался! Взрослые требовали рвать — я ни в какую, меня ловили — я убегал… В конце концов, мама сказала:

— Хорошо. Если ты вырвешь зуб, то можешь сегодня не заниматься!

О боги! Что за пытка! Что за соблазн! И я согласился! Осталось только выбрать способ экзекуции. Совать руки ко мне в рот я категорически не давал, да и немногие решились бы, учитывая мои оставшиеся острые зубки. Выход нашел папа. Мне надели на зуб петлю, другой конец нити привязали к двери. Я должен был залезть в машину, папа резко открывал дверь и…

Уникальная фотография — папа моет посуду

У чешского писателя Юлиуса Фучика есть роман «Репортаж с петлей на шее» — свою историю я бы назвал «Репортаж с петлей на зубе». Технически все было подготовлено идеально: машина, зуб, петля, дверная ручка, папа, зрители. Итак… Барабанная дробь, рывок, дверь распахивается… и я выпрыгиваю следом! Зуб невредим! Так происходило несколько раз, и я всегда успевал выпрыгнуть, как бы резко папа дверь ни дергал. Проект был на грани срыва. Вечерело, взрослые приближались полукольцом, у каждого в руках был какой-нибудь учебник: английский, математика или еще какая-то гадость… и я решился!

— Стойте! — сказал я, стоя с веревкой в зубах. — Привязывайте меня к машине!

Так и сделали. Длинный конец моей петли привязали к заднему бамперу, папа сел за руль, машина тронулась, и мы поехали! Вернее, ехал только папа, а я бежал. Представьте себе картину: маленький мальчик в сандальках, привязанный к машине, удаляется в клубах пыли в тщетной надежде… В общем, стальной конь победил! Я вернулся на машине, сидя рядом с папой, держа в руках несчастный пыльный зуб.

На следующий день надо мной вновь повисла неотвратимость получения знаний.

— Миша, бери тетрадки и иди сюда, — позвала мама.

— Сейчас, — сказал я и ушел в лес… Спустя полчаса я вернулся с окровавленным зубом в руках! Я раскачал и вырвал здоровый зуб!

(Посвящается всем павшим в борьбе со знаниями.)

А еще у меня появился «Лисмех»…

Мне было тогда лет девять. Родители взяли меня на гастроли Театра сатиры в Ленинград. Целыми днями я маялся за кулисами, ко всем приставал, мешал папе репетировать — скучно же мальчику! Все дети как дети: гуляют, на дачах сидят, а ты торчи тут, в духоте, в пыли — в театре!

Раздраженный папа дал мне 2 рубля и сказал:

— Иди в ДЛТ, купи себе что-нибудь — только отстань!

ДЛТ — это большой универмаг в соседнем доме, куда я и бросился, как я тогда говорил, «стреглап»! Игрушечный отдел в нем был роскошный. Я разглядывал машинки, наборы солдатиков, пистолеты с пистонами… но на 2 рубля не зажируешь — надо было умерить пыл. Я ходил от прилавка к прилавку и ничего не мог выбрать: цены, как будто нарочно, начинались с 2 рублей 7 копеек! И вот уже «наступает отчаяние», и уже «не в радость солнечный денек»… как вдруг я ЕГО увидел! Он стоял на полке: такой ярко-желтый, с такой белой грудью, с такими длинными усами, что непонятно, как его можно было не увидеть раньше!