Сергей Кремлёв - Ленин. Дорисованный портрет

Современные антиленинские публикаторы дневников Готье — впоследствии академика АН СССР, снабдили дневниковую запись на с. 264 подловатым, вводящим читателя в заблуждение примечанием № 57 на с. 346, которое, экономя место, не привожу. Зато познакомлю читателя с извлечениями из записки, направленной Лениным в Наркомат просвещения в начале февраля 1919 года и презрительно встреченной академиком Готье.

Ленин писал:

«…Библиотечное дело… больше всего требует вызова соревнования между отдельными губерниями, группами, читальнями и проч.

Правильная постановка отчетности, которой потребовал теперь СНК, должна служить трём целям:

1) правдивое и полное ознакомление как Советской власти, так и всех граждан о том, что делается;

2) привлечение к работе самого населения ;

3) вызов соревнования библиотечных работников.

Для этой цели необходима немедленная выработка таких формуляров и форм отчёта, которые удовлетворяли бы этим целям.

По-моему, формуляры отчётов должны быть изготовлены в центре…

К обязательным §§ должны быть отнесены, например, адрес библиотеки… имена заведующего и членов правления с адресами их, число книг и газет…

К необязательным §§ должны быть отнесены в виде вопросов все улучшения, применявшиеся в Швейцарии и Америке (и других странах) (жирный курсив мой . — С. К. )…

Например: 1) можете ли вы точными данными доказать рост обращаемости книг?.. 2) посещаемость… 3) обмен книгами и газетами с другими библиотеками, 4) создание центрального каталога <���…> 9) простые и практичные способы хранения книг и газет? сбережения их?..» и т. д. [247] Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 474, 477.

Царя Николая, как и его предшественников на троне, никогда не волновало — сколько там у них в империи библиотек и как они работают. А уж задумываться над тем, как верно построить их работу, как учитывать и координировать её в масштабах всего государства — это императорам даже с большого похмелья в голову прийти не могло. Так что «всемилостивейше» накладывать какие-либо резолюции на «всеподданнейших докладах» о состоянии библиотечного дела в царской России царям нужды не было — таких докладов им никто с петровских времён не подавал, а они их от своих министров не требовали.

Эх, академики!

По данным переписи 1897 года, 76 % населения России в возрасте девяти лет и старше были неграмотными, причём на селе был неграмотен 91 % женщин. Грамотных таджиков было 3,9 процента, осетин — 2,1 процента, казахов — 2,1 процента, узбеков — 1,6 процента и т. д. [248] Библиотечное дело в СССР. Сборник статей. М., 1957. С. 69.

В 1913 году Ленин в небольшой статье «Русские и негры» провёл хотя и неожиданное, но корректное сопоставление. Он писал, что негры «позже всех освободились от рабства и до сих пор несут на себе всего более тяжёлые следы рабства». Тем не менее, отмечал Ильич: «В России неграмотных 73 %, не считая детей до 9-летнего возраста. Среди негров в Северо-Американских Соединённых Штатах неграмотных (1900 г.) — 44 1/2 %…» [249] Ленин В. И. ПСС. Т. 22. С. 345–346. .

В том же 1913 году Ленин писал: «Такой дикой страны, в которой бы массы народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знания, — такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России» [250] Ленин В. И. ПСС. Т. 19. С. 115. . Это было сущей правдой — хотя царизм в 1910-е годы и спохватился и начал финансировать не только органы полиции, но и органы народного просвещения, тот огромный разрыв между образованием масс в России и в Европе, который сам же царизм и создал, не царской России было под силу ликвидировать!

Могли это сделать лишь большевики, и они это делали даже в условиях разрухи. В 1921 году Ленин ставил перед Государственным издательством (Госиздатом) задачу «дать народу по 2 экземпляра на каждую из 50 000 библиотек и читален, все необходимые учебники и всех необходимых классиков всемирной литературы, современной науки, современной техники…».

При этом в 1921 году декретом Совнаркома была создана Центральная междуведомственная комиссия по закупке и распределению заграничной литературы (Комитет иностранной литературы — Коминолит).

В 1913 году в России было 14 тысяч массовых библиотек с числом книг в среднем на библиотеку — 680. После всех невзгод революции и гражданской войны в 1927 году в СССР имелось более 26 тысяч библиотек со средним фондом на библиотеку примерно в две с половиной тысячи экземпляров. В 1932 году их было уже 33 тысячи при среднем фонде на библиотеку более трёх тысяч! [251] Библиотечное дело в СССР. Сборник статей. М., 1957. С. 70–71, 74.

В старой России никогда не было культа знаний — ни на верхних «этажах» социального «здания», ни в его «подвале». Граф Канкрин, министр финансов с 1823-го по 1844 годы, в ответ на просьбу книгоиздателя Смирдина выделить ссуду под его библиотеку сказал: «Всё товар, и мусор товар, а книги не товар». Его афористический ответ Владимир Даль включил в свой двухтомный сборник «Пословицы русского народа», первое издание которого увидело свет в 1853 году.

Так мыслила «элита», живущая в «бельэтаже»… Однако народные массы, рождённые в «подвале» российских «Растеряевых улиц», нередко исповедовали примерно тот же подход к знаниям. В помянутом выше сборнике Даля в разделах «Грамота» и «Ученье — Наука» до удивления мало пословиц и поговорок, ставящих знание, да ещё и книжное знание высоко — на уровень высших жизненных ценностей. Все знают знаменитое: «Ученье — свет, а неученье — тьма», но чаще в массовом народном обиходе считали иначе: «Сытое брюхо к учению глухо», «Знайка дорожкой бежит, незнайка на печке лежит» и «Меньше знаешь — крепче спишь»…

Такой взгляд на грамоту и образование имел хождение на Руси не всегда. Средневековый «господин Великий Новгород» был грамотен почти поголовно — об этом нам рассказали берестяные грамоты. Однако совместная «просветительская» деятельность монголо-татарских «культуртрегеров», затем косной допетровской знати, а позднее — послепетровской царской администрации XVIII и XIX века, привели к появлению психологии: «Мы люди простые, едим пряники толстые»…

Только Россия Ленина сразу же начала выводить на уровень общественного символа Книгу. И в каждой советской школе были вывешены слова Максима Горького: «Любите книгу — источник знаний».

В два десятка лет, ещё до войны, это дало России лучшую в мире систему массового образования — сталинскую.

КУЛЬТ Книги как источника знаний автоматически исключал примат в советском обществе любого религиозного культа, даром что слова «библиотека» и «Библия» имеют один и то же греческий корень («biblion» по-гречески и значит «книга»).

Ленин порвал с религией ещё в гимназические годы, а отношение его к любым религиям как вождя политической партии и политического руководителя масс определялось знаменитой формулой: «Религия — опиум для народа».