Терентий Новак - Пароль знают немногие

— Да, — задумчиво протянул Иван Саввич. — Но вам-то, подпольщикам, от этого не легче.

— Конечно не легче. А что поделаешь? Война многое повернула не так, как бы хотелось.

Луньков некоторое время молчал, полузакрыв глаза. Потом что-то вспомнил, нахмурил лоб.

— Тут еще такое дело, Терентий Федорович, — сказал он. — Хочу предупредить вас кое о чем. Может, я ошибаюсь, но полагаю, что сказать не вредно. Еще когда я на «Металлисте» работал, была там в бухгалтерии одна женщина, Дроздова ее фамилия. Я обратил внимание, что к ней часто заходили на работу люди, не имевшие никакого отношения к заводу. Да и вела себя эта женщина как-то неспокойно. Я подумал было, что Дроздова подпольщица. Справился о ней у товарищей. Нет, говорят, Дроздову в подпольную группу мы не привлекали. Тогда решил поинтересоваться ею поближе. Познакомился. Примерно через неделю свела она меня с двумя парнями. Они тоже из военнопленных, но уж очень неосмотрительные. Сразу стали меня агитировать, чтобы присоединился к ним, начал бороться против немцев. Назвали несколько фамилий своих друзей, по их словам, активистов подполья, сообщили, что тайком проводят совещания, листовки против фашистов пишут и разбрасывают на улицах, даже протоколы собраний ведут... Я еще тогда хотел доложить о Дроздовой и этих парнях руководителю своей подпольной группы, да не успел — мы ушли в лес. Сейчас вот снова вспомнил. Вы поинтересуйтесь, Терентий Федорович. Может, ребята те до сих пор в городе. Надо подсказать, чтобы поосторожнее были. А то далеко ли до беды...

— Это хорошо, что вы предупредили, товарищ Луньков. Фамилия женщины Дроздова, говорите? Проверим, попытаемся разыскать ее. Листовки кроме наших в Ровно действительно время от времени появляются. А вот кто их пишет, мы пока не знаем... Спасибо за предупреждение!..

Посланец от полковника Медведева появился в городе гораздо раньше, чем мы предполагали.

Уже на следующий день после моего разговора с Иваном Саввичем Луньковым, в шестом часу вечера, в небольшом сквере, что в самом центре города, остановился молодой человек в старом, потертом пиджаке и серой фуражке со сломанным козырьком. Несколько минут он с интересом рассматривал установленный на высоком пьедестале трехметровый памятник покойному советскому генералу Богомолову, войска которого в 1939 году освобождали город Ровно от пилсудчиков. Трудно было понять, как случилось, что немецкие оккупанты и местные националисты не снесли этот памятник, но так или иначе он уцелел. Молодой человек обошел вокруг гранитной фигуры с видом знатока, затем обратился к сидевшей неподалеку на скамейке женщине:

— Прошу прощения, пани. Вы случайно не знаете, кто создатель этого памятника?

— Знаю, — ответила женщина. — Его автор — скульптор Комаровский.

— Покорно благодарю, пани! — поклонился парень.

— Не за что благодарить, молодой человек. Вы попросили назвать автора памятника, я ответила, только и всего, — сказала женщина, встала и медленно пошла по Дорожке к выходу из сквера. Немного погодя в ту же сторону зашагал и молодой человек.

Сообщая незнакомке пароль, партизан Трихлебов не догадывался, что короткие фразы, которыми он обменялся с женщиной, вовсе не случайный набор слов. Для встретившей его женщины они были воспоминанием о самом дорогом и близком. Памятник советскому генералу Богомолову создал ее муж, поляк Комаровский, известный в Ровно до войны скульптор и архитектор. Скульптора Комаровского уже не было в живых, он погиб в борьбе с оккупантами, а она, его жена Любовь Комаровская, выполняла первое в своей жизни задание коммунистического подпольного Центра — встречала у подножия памятника партизана-связного.

С того вечера, как Любовь Комаровская проводила на одну из наших городских явок молодого человека в фуражке со сломанным козырьком, Иван Иванович Луць длительное время не появлялся на фабрике. Для тех, кого «главный бухгалтер» интересовал по делам службы, он «тяжело заболел», о. чем свидетельствовала необходимая в подобных случаях официальная справка врача. Для тех же, кто мог случайно встретить Луця в лесу под Цуманью и заинтересоваться его личностью, он находился «в командировке» с целью «заготовки шерсти и щетины в селах», что подтверждалось выданным ему дирекцией фабрики командировочным предписанием. Такой же документ имел и Трихлебов, который провожал Ивана Ивановича к месту расположения партизанского отряда полковника Медведева.

В пути и в отряде Луць пробыл ровно неделю. В город возвратился с большим рюкзаком за плечами: принес несколько мин и противотанковых гранат, два пистолета системы «вальтер» с запасом патронов, большую пачку газет «Правда» и «Красная звезда». Когда партизанские подарки были осмотрены и спрятаны в надежное место, Иван Иванович стал подробно рассказывать о своем путешествии, о беседах с командиром и комиссаром партизан. «Главный бухгалтер» был возбужден и взволнован, глаза его светились неподдельным счастьем, казалось, он побывал в сказочном царстве, умылся там живой водой, и теперь его лицо излучало все то, что он видел, слышал, к чему еще вчера прикасался. Я любовался вдохновенностью своего друга, завидовал ему и слушал его рассказ, боясь пропустить хоть слово.

— Командир отряда Дмитрий Николаевич Медведев и комиссар Сергей Трофимович Стехов всецело за то, чтобы поддерживать с нашим подпольным Центром постоянный контакт, — докладывал Луць. — Они проявили большой интерес к собранным группой Шкурко разведывательным материалам, обещали все, что важно, передать в Москву. Просили усилить сбор разведданных о немецко-фашистских войсках. Отряд охотно примет товарищей, которых подпольный Центр сочтет необходимым отправить в лес, к партизанам. В настоящее время им крайне нужны медикаменты и медработники. Партизаны будут благодарны, если мы сумеем переправить в лес также некоторое количество соли, мыла, табаку, несколько комплектов гражданской одежды. В свою очередь они могут передать нам для нужд подпольной организации определенную сумму немецких оккупационных марок, будут доставлять в город боеприпасы, взрывчатку, советские газеты и журналы...

Еще в то время, когда Иван Иванович Луць находился в отряде, полковник Медведев распорядился создать в Оржевском лесу, в десяти километрах от Ровно, «маяк», или, говоря проще, пункт связи с подпольщиками. На «маяке» будет постоянно находиться группа партизан, которые в любое время дня и ночи смогут встретить связных подполья, принять доставленные ими разведданные. Луць предложил создать еще один «маяк» на хуторе близ села Городок, в доме Иосифа Чиберака. Командование отряда согласилось с его предложением. На случай нарушения этих каналов связи в Оржевском лесу оборудован тайник, который может служить своеобразным почтовым ящиком для обмена информацией и различными материалами между отрядом и подпольным Центром. Всей работой по организации связи будет заниматься Трихлебов. На него возложена обязанность периодически менять пароли, инструктировать связных, заботиться о том, чтобы они в случае необходимости имели возможность отдохнуть. Не менее важно было и то, что отряд принял на себя охрану «маяков».