Геннадий Смолин - Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ

Самым лучшим периодом своей жизни Дункан считала российский. Журналистам она сказала: «Мои три года в России со всеми их страданиями стоили всего остального в жизни, взятого вместе. Нет ничего невозможного в этой великой стране, куда я скоро поеду опять и проведу остаток моей жизни».

Вскоре появились отзывы высокопоставленных лиц о смерти Есенина. Луначарский на одном из Пленарных заседаний заявил: «Мы все виноваты. Нужно было крепко биться за него. Это был превосходный поэт. Память о нем будет вечной».

Троцкий в одном из своих выступлений тоже сказал прочувствованную речь: «Мы потеряли прекрасного поэта. Он ушел сам, кровью попрощавшись с друзьями. Поэт погиб потому, что был несроден революции. Этот прекрасный поэт по-своему отразил эпоху и обогатил ее песнями».

Маяковский так откликнулся на смерть Есенина: «Конец Есенина огорчил обыкновенно по-человечески, но этот конец показался естественным и логичным. Утром газеты напечатали предсмертные строчки его стихов, и смерть Есенина стала литературным фактом». О предсмертных стихах Есенина Маяковский написал:

Мариенгоф свое отношение к смерти Есенина выразил в стихах:

После кончины Есенина была опубликована памятка о нем, в которой были такие слова: «Всеобщая скорбь от трагической кончины Сергея Есенина безмерна. Это печальная эпопея сначала смутных слухов, в дальнейшем превратилась в ужасный факт, в щемящую боль непоправимой утраты».

После похорон люди, приходившие ежедневно к его могиле, со слезами произносили: «Прощай, Сережа». Современники Есенина и авторы более позднего времени писали, что ни к одному выдающемуся человеку люди не обращались так запросто: «Прощай, Федя», при похоронах Достоевского и Шаляпина, или «Прощай, Петя», во время проводов в последний путь Чайковского. Это бы звучало кощунственно. И народ понимал эту дистанцию. Но Есенин был наш, свойский, родной, и люди обращались к нему, даже к покойному, как к другу, и это было самой высокой ступенью его славы.

Почти до самого конца XX века никто из россиян не сомневался в самоубийстве поэта Сергея Есенина. Но через 65 лет после его гибели стали появляться первые публикации о насильственной смерти поэта, о его убийстве по политическим мотивам. С каждым годом таких публикаций становилось и становится все больше и больше. И, что самое удивительное, каждый автор выдвигал свою версию, отличную от других, и считал ее самой достоверной. Одни писали, что поэта «придушили подушкой», а потом подвесили к трубе парового отопления, другие — что умертвили «ударом канделябра или рукояткой револьвера по голове». Некоторые писали, что Есенин был убит «выстрелом в глаз», который вытек. В протоколе вскрытия не отмечено повреждение глаза и глазницы. Очередная версия гласила, что повесили не убитого, а живого, предварительно подсыпав ему в еду какое-то «сильнодействующее вещество». Даже была версия о том, что уход из жизни поэта был его неудачной инсценировкой самоубийства, закончившейся трагически: поэт надеялся, что его спасут, но «никто не пришел ему на помощь, и он погиб». Только непонятно, для чего была нужна такая комедия. Тем более что погиб он не днем, чтобы привлечь внимание публики, а глубокой ночью, когда некого было удивлять своим поступком. Уже одно то, что версий множество, и самых различных, их все невозможно перечислить, так как придется писать еще одну книгу, свидетельствует об их недостоверности. Сколько авторов, столько и фантазий. Один из авторов версии убийства — поэт и литературный критик Иван Васильевич Лысцов (1934–1994) в своей книге «Убийство Есенина» писал: «Почему так долго держалась лживая версия о самоубийстве поэта. Конечно же, он был зверски убит». При этом автор называет конкретных убийц — сотрудник ЧК, секретарь Троцкого Яков Григорьевич Блюмкин (1900–1929) «с бандой, членом которой был Эрлих. Он исполнял волю Троцкого, палача русского народа» [60]. Подозревали, что Эрлих неспроста вернулся за портфелем, он «был специально подослан для спланированного заранее покушения».

Автор подробно описывает, как происходило убийство Есенина: «Ему нанесли удар по голове тупым предметом, а потом начали избивать ногами, сломали ребра, отбили печень и почки». Автор, к сожалению, не сообщает, откуда он получил эти сведения. Ведь сам он к тому времени еще не родился, а описывает сцену так, как будто присутствовал при экзекуции. При вскрытии тела, судя по официальному медицинскому документу, составленному прозектором, судмедэкспертом А. Г. Гиляревским, имевшим почти 30-летний стаж работы, ни перелома ребер, ни повреждения внутренних органов не было обнаружено. Многих смущал шрам на лбу в виде темной косой полосы, которую приняли за «пролом». В книге И. В. Лысцова об этом написано: «От корешков волос до переносицы идет глубокий пролом черепа», через который будто бы «вытекло 20 граммов мозгового вещества». Кто видел это вещество? Кто взвешивал? При вскрытии никакого повреждения черепа не отмечено. Не найдено его и на всех десяти посмертных масках, две из которых были переданы селу Константиново в мемориальный музей. Следовательно, никакого «пролома черепа» и «вытекания мозгового вещества» быть не могло. Это фантазия автора. По заключению специалистов, шрам был следствием «поверхностного вдавления кожи от соприкосновения с трубой парового отопления». Некоторые утверждали, что паровое отопление не работало, труба была холодной, поэтому и вдавления не могло быть. Другие пишут, что труба была горячей. Кому верить? Вдавление могло образоваться и от холодной трубы, учитывая, что тело было прижато к ней в течение нескольких часов. Хотя гостиница была элитной и не могла не отапливаться.

Один студент, сидевший в библиотеке (РГБ) рядом со мной (автором данной книги), увидев у меня материалы о Есенине, спросил:

— Какой версии верить? Я в них запутался.

Но, видимо, в них запутался не только студент, но и сами авторы. Я посоветовала не верить ни одной из них, т. к. убийства не было. Ни одна версия не была подтверждена документально.

Имеется разноголосица и в отношении предсмертного стихотворения Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья». Судя по показаниям Устиновой и Эрлиха, Есенин точно назвал дату сочинения (утром 27 декабря) и сказал, что писал своей собственной кровью, показал им порезы на руке и лично вручил стихи Эрлиху. Но, несмотря на это, в прессе появились публикации о том, что стихи написаны «не кровью, а чернилами», некоторые утверждали, что они адресованы не Эрлиху, а кому-то еще. В содержании усмотрели даже намек на угрозу убийства. И как заключительный аккорд — эти стихи «писал вообще не Есенин». Вот в какие дебри можно забраться, из которых трудно выбраться. О причине гибели Есенина писали в большинстве люди, далекие от медицины, — поэты, писатели, критики, видимо, потому и проигнорировали самое основное — медицинское заключение о душевном состоянии поэта, которое было главной причиной его гибели. Академик РАМН, профессор, психиатр Дмитриева Татьяна Борисовна, ныне покойная, много лет возглавлявшая Институт судебной психиатрии им. В. П. Сербского, писала: «Специалист, прекрасно разбирающийся в своей узкой сфере, весьма неуверенно чувствует себя в других областях, смежных с его собственной предметной отраслью, а тем более удаленной от нее».