Туула Карьяллайнен - Туве Янссон: работай и люби

В изобразительном искусстве пятидесятые годы стали, с одной стороны, периодом подъема, с другой — временем глубоких противоречий и споров. У художников все чаще и чаще появлялась возможность выезжать за рубеж, и наиболее привлекательным местом для них был Париж, который в те годы считался важнейшим оплотом изобразительного искусства в Европе. Шло движение и в другом направлении: из-за границы в Финляндию привозились выставки, одна значительнее другой. Результатом этого отчасти стало, например, укрепление позиций абстракционизма в финском искусстве, направления, которому ранее местные художники не уделяли особого внимания.

Сам Ванни и Биргер Карлстедт первыми из друзей Туве заинтересовались нефигуративным искусством и начали работать в этом направлении. Карлстедт еще в тридцатые годы занимался экспериментами с абстракцией, однако дальше этого дело не пошло, и он продолжил работать в традициях натуральной школы. Сам Ванни заинтересовался абстрактной живописью во время своих поездок в Париж в сороковых — пятидесятых годах. Его выставка, организованная в 1953 году компанией по продвижению финского искусства и дизайна «Артек», практически полностью состояла из абстрактных полотен, также как и экспозиция, представленная публике двумя годами позже. Уже первая выставка вызвала небывалую шумиху. Несмотря на то что Ванни был обласкан критиками и заслужил оценку и признание публики, его абстрактную живопись восприняли очень сдержанно. В то время одним из самых известных арт-критиков был Э. Й. Вехмас. Написанная им рецензия на выставку Ванни, по словам самого художника, больше напоминала некролог. Вехмас буквально оплакивал канувший в небытие талант Ванни. Однако, несмотря на сопротивление, а может быть, именно благодаря ему, на большинстве выставок конца пятидесятых годов в Финляндии в той или иной степени было представлено абстрактное искусство, и даже молодежь, обучавшаяся в Атенеуме, заинтересовалась этим направлением. Ванни, являясь художественным наставником молодежи, был одним из основных проповедников абстракционизма в стране, и впоследствии именно его ученики составили следующее поколение известных финских абстракционистов.

Самым спорным и получившим наиболее широкий резонанс художественным событием послевоенной Финляндии стала выставка Klar Form. Выставка прошла в 1952 году в Хельсинки в выставочном центре Тайдехалли. Из Парижа в финскую столицу были привезены работы Виктора Вазарели и других выдающихся художников, которые в большинстве своем были представителями современного абстракционизма. Считается, что именно эта выставка положила начало новой эпохе в развитии финского мира искусства. Ее значение трудно переоценить. Нефигуративное искусство попало в поле зрения широкой публики и оказало влияние на новое поколение художников.

Должно ли искусство быть абстрактным или конкретным — этот вопрос стал главным и превратился в ту границу, которая на долгие годы разделила художественный мир. Уже в пятидесятые годы многие шведскоязычные художники из поколения Туве стали новаторами и передовыми реформаторами финского художественного мира. Первое поколение финских абстракционистов практически без исключения принадлежало к шведскоговорящему меньшинству. Шведскоязычная пресса Финляндии куда более одобрительно, нежели финноязычная, относилась к новым веяниям в артистической среде, а шведскоязычные арт-критики отлично владели современной терминологией, которая была необходима при оценке новых направлений в искусстве. Владеющие шведским языком граждане Финляндии имели возможность отслеживать все изменения в культурной жизни других северных стран, в особенности то, что писали о культуре их западные соседи. Для них годы войны не стали культурным вакуумом, как для остальных финнов, которые после войны оказались просто не готовы оценивать новое направление в живописи. За такими резкими изменениями не поспевали ни глаза публики, ни язык критиков.

При этом широкая публика не могла обойти вниманием новое искусство и выносила свои суждения с размахом. Проблемы нового искусства широко освещались в прессе, и основные споры шли вокруг вопроса, есть ли в абстракции душа и любовь. Согласно общей оценке, абстрактное искусство было пустым. Не все уродство красиво, пусть даже его и привезли из самого Парижа, писали газеты. В отзывах о выставках и картинах не сдерживались в выражениях и даже рисовали безжалостные карикатуры. Одним из карикатуристов была и Туве.

Тем не менее, Klar Form заставила Туве в какой-то мере заинтересоваться абстрактным искусством. Она назвала выставку фантастической, однако к абстракции все равно относилась сдержанно. В одном из своих писем из Штатов Ева написала Туве, что побывала на выставке Матисса, и Туве тут же ответила, что предпочла бы с куда большим удовольствием увидеть шедевры Матисса, нежели Klar Form. Несмотря на то что Туве прекрасно понимала значение этой выставки, тем не менее, увиденные там работы не сумели поколебать ее собственные творческие идеалы. Как для самой Туве, так и для ее учителя Сама Ванни, примером для подражания и, даже можно сказать, любовью всегда был Анри Матисс. Теперь же Ванни, сохранив почтение к импрессионистам, стал в такой же степени вдохновляться языком абстракции и работами Виктора Вазарели. Туве же от этого воздержалась.

Реакция Туве на выставку Klar Form и представленные на ней работы наглядно демонстрирует ее отношение к искусству в целом и также объясняет дальнейшее развитие ее карьеры как художника. Туве не собиралась изменять традиционным ценностям, всему тому, чему ее научили отец и классическая художественная школа. Хотя новое искусство в какой-то мере ее и заинтересовало, но общая реакция была далека от восторга. Туве отнеслась к новшествам с осторожностью и хотела соблюдать дистанцию — или вообще обойти все новое, продолжать идти по тому пути, который лично ей казался верным.

Такую же дистанцию Туве держала и по отношению к сюрреализму и экзистенциализму, не говоря уже о соцреализме. В течение долгих лет она провозглашала себя художником, творящим l’art pour l’art — искусство ради искусства. Так же она отнеслась и к абстракционизму. Довольно забавно, что в целом именно это направление считалось как раз тем самым искусством ради искусства. Считали, что в абстракции нет содержания, что она пуста и бессмысленна — идеальное воплощение принципа l’art pour l’art.

Свое собственное творчество Туве часто называла асоциальным, подчеркивая этим, что ее работы не являлись искусством общественного заказа. В то же время она постоянно повторяла, что является индивидуалистом. Групповое поклонение чему бы то ни было противоречило ее характеру, и новые веяния в искусстве принуждали Туве занимать в какой-то мере оборонительную позицию. Возможно, что ее заставляло держаться за прошлое желание сохранить свою уникальность и свободу выбора. Эти устремления препятствовали ей не то что принять новые артистические тенденции, а даже толком с ними познакомиться. Туве относилась к искусству с огромным уважением, поэтому внезапное разрушение всех традиций в живописи вряд ли могло прийтись ей по вкусу. Отец внушил ей мысль, что потешаться можно над чем угодно, но не над искусством. Искусство — это серьезно.