Александр Казанцев - Мёртвая зыбь

— Не перестаю удивляться и восхищаться вами, Садык Митхатович, — признался Женя.

Вечером Званцев с Чанышевым прогуливаясь, спустились к Истре. Глядя на него, Саша думал, что идет с ним рядом командир космического корабля.

Садык Митхатович наклонился, зачерпнул воду ладонью, но выпрямился с трудом.

— Чудная речка, — пересиливая себя, произнес он. — Вода кристальная, родниковая, течение, как в горном потоке.

— Что это с вами, Садык Митхатович? В поясницу ударило? Радикулит?

— Хуже. Полиартрит. В шахте, когда уголь рубал, благоприобретенный.

— Так лечится надо.

— Вот приеду в Воркуту, путевку в санаторий достану. Поеду подлечусь.

— Может мне взять для вас в Литфонде?

— Спасибо, Александр Петрович, но это не в моих правилах.

— А вам не хотелось бы полететь в космос на другую планету? — неожиданно спросил Званцев.

Чанышев усмехнулся:

— С детства мечтал, когда Жюля Верна читал “Из пушки на Луну”. Но с полиартритом не возьмут.

Утром Званцев отвез Чанышева в Москву, а вечером заехал за ним в гостиницу и доставил на Ярославский вокзал к поезду на Воркуту. Чанышев сам не мог нести чемодан, и помощь Званцева была, как нельзя более, кстати.

А через две недели Саша получил письмо:

“Уважаемый Александр Петрович!

Пишет Вам Гульджамаль Чанышева, жена Садыка Митхановича. Он рассказал мне, как тепло Вы его встретили, и даже предлагали помощь в отношении путевки. Он отказался, потому что он такой. И сейчас я обращаюсь к Вам тайком от него. Он не позволил бы. Чувствует он себя из-за полиартрита очень плохо. Нужно лечение, а у нас в Воркуте путевок нет, словно не люди здесь живут. И я обращаюсь к Вам с огромной просьбой. Помогите Садыку с путевкой, если это возможно. И пришлите ее авиапочтой по обратному адресу на конверте.

Заранее благодарная Вам Гульджамаль Чанышева.

Р.S. Обязательно укажите стоимость путевки и номера Вашей Сберкассы и Вашего счета. Садык очень щепетилен. Г.Ч.”

Званцеву не стоило труда получить путевку для своего “родственника” в нужный санаторий, и он отправил ее авиапочтой в Воркуту.

А через десять дней на его счет в Сберкассе было перечислено из Воркуты 3 000 рублей. Одновременно пришло благодарственное письмо от Садыка и Гульджемаль Чанышевых.

А Званцев уже не расставался с Чанышевым. Под именем Ильи, командира космического корабля, он отправил его на планету тайн Венеру.

Клушанцев в Ленинграде ждал сценария и создавал уже съемочную группу.

Картина “Планета бурь” была поставлена. В ней впервые в кино был показан доисторический мир динозавров и птеродактилей. Она стала любимым фильмом молодежи, но была холодно встречена киночиновниками. И к величайшему огорчению Клушанцева получила низшую третью категорию. Но спустя тридцать лет маститый писатель Званцев получил письмо из Голливуда от лауреата премии "Оскар", кинокритика Котака, который писал, что фильм “Путешествие на доисторическую планету” (“Планета бурь”) не сходит с американского экрана, хотя американская версия и уступает первичной, советской. А робот Железный Джон стал прототипом для всех американских роботов в кино.

Повесть “Лунная дорога” в годы повышенного интереса к космосу, вызвала большой интерес. Ее печатали с продолжением в газетах, она вышла в ленинградском журнале “Нева”, печаталась в журналах на разных языках, в частности, на немецком и финском, имела много изданий, переведена на другие языки, включая японский, и вместе с тем…

Однажды в Центральном доме литераторов Званцев увидел входящую в вестибюль известную поэтессу Веру Инбер. Он поспешил ей навстречу. Они были в дружеских отношениях, вместе состояли в бюро секции астронавтики Аэроклуба им. Чкалова. Задолго до запуска первого искусственного спутника Земли вместе прогнозировали грядущие успехи космонавтики. И вот теперь, когда он сделал это в очередной повести, она вдруг яростно набросилась на него.

— Как вы могли, Саша, допустить в “Лунной дороге” заимствование из американского рассказа Томаса Вуда? — негодовала она. — У вас, как у него космонавт безжалостно выбрасывает в космос девушку, тайком проникшую на корабль!

— Это вовсе не заимствование, Верочка. Это полемика. Недаром у меня космонавт носит имя автора рассказа. Я сам включил этот рассказ в первый сборник американских фантастов и в своем предисловии указывал на неправомерность такого античеловеческого сюжета. И намеренно повторил в “Лунной дороге” эту ситуацию, но дал концовку, противоположную по звучанию. Выброшенная в космос американка стала поводом для подвига советского космонавта, с риском для себя спасшего ее. Так заложена была у меня общность в освоении космоса наших космонавтов и американских астронавтов, в чем я не сомневаюсь.

— Вы хотите доказать, что я глупа. Но я вам скажу, что вы переоцениваете своих читателей. Не все разгадают заданный вами литературный ребус. Вы спутали литературную повесть с шахматной задачей, смысл которой в разгадывании авторского замысла. В литературном произведении это едва ли уместно. Так что давайте не доказывать друг другу кто из нас глупее, и по прежнему дружить.

Конфликт с соратницей по секции астронавтики аэроклуба им. Чкалова на этом закончился, но скрытую правоту Веры Инбер Званцев усвоил. Однако переделывать “Лунную дорогу” не стал.

Нашла свое выражение и “Планета бурь”. Эту повесть из номера в номер, подобно “Пылающему острову” в “Пионерской правде”, а потом в “Юманите”, печатала газета “Комсомольская правда”, а вслед за ней многие издания.

Но Званцев для кино больше не работал.

Одесса — родина многих русских талантов: Леонид Утесов и Константин Паустовский, Ильф и Петров, Валентин Катаев…

Красивый портовый город с собственным диалектом, где говорят: “Так можно сказать за всю Одессу”. Город острот и поговорок, памятных для всей страны мест: много раз обыгранная кинематографистами лестница и Приморский бульвар с бюстом “своего герцога”, много сделавшего для этой красы Черноморья.

Все это приходило Званцеву на ум, когда он приехал сюда вечером, чтобы утром сесть на теплоход “Победа”, совершающий круиз вокруг Европы.

Перед отъездом из Москвы ему назначил тайное свидание в гостинице “Балчуг” работник КГБ. Там Званцев узнал, что его нагрузили быть старостой группы туристов и Комитет, доверяя ему, рассчитывает на его мудрость и опыт в случае враждебных провокаций за рубежом и на помощь туристам, если кто-либо из них попадет впросак. Званцев поморщился, но отказаться от заботы о своих спутниках не решился.