Александр Казанцев - Через бури

— Товарищ военинженер! Товарищ военинженер!.. Ой, простите, товарищ полковник. С лица по бородке сразу узнала, а погоны-то не рассмотрела. Это я — Катя. Помните, я вас из Коврова на Москву против течения пропускала. И попугая зловредного вместе догоняли. Жаль отдала. Жил бы у меня.

— «Царевна дорог»! До Вены добралась.

— А как же! Дороги и перекрестки всюду нужны, а где перекрестки, там и мы. Как я рада, что вас повидала. Правда, что гора с горой не сходятся…

— Я тоже рад. Но ты останови какую-нибудь машину и накажи, чтоб меня в штаб моей армии подбросили.

— Это к счастью, это к счастью! — твердила старшина.

— Конечно, к счастью, — подтвердил Званцев. — У генерала Петрова сейчас слышал, что тебя в младшие лейтенанты производят.

— Да ну? — воскликнула Катя, и бросившись полковнику на шею, расцеловала его.

— А могла вчера меня ухлопать из автомата своего.

— Так разве это вы были? Да в вас я бы ни в жизнь не выстрелила, хоть бы сам маршал приказал. Да разве я могу в живого человека, да еще в своего, стрелять? Я и вам вдогонку вчера очереди автоматные выше крыши пускала. Для генеральского слуха. Только вы ему не говорите, а то прощай младший лейтенант Катя из Коврова.

Она остановила проезжавшей «опель-адмирал» и приказала доставить полковника до места. Шофер было заупрямился, но Званцев показал ему пропуск. Он тотчас гордо налепил его на лобовое стекло, и они помчались без остановок на всех КП.

Регулировщица Катя долго смотрела им вслед. Вытерла слезы со щек и пошла на пост заменять подругу.

Новая «олимпия», которую со смехом вручил генерал Гагин Званцеву, выслушав его рассказ о разгневанном Зевсе, в скорости не уступала своей предшественнице.

Работа уполномоченного ГКО кипела, и персонал гостиницы удивлялся непостижимой работоспособности оберста, с раннего утра и до ночи носившегося в новой «олимпии», сидя за рулем, по серпантину альпийских дорог. Он поспевал всюду; ведь не только в Капфенберге велись его работы, и не только Коробов получил для своего завода трофейное оборудование, взятое у Германа Геринга; компенсацию получили и другие красные директора в военной форме.

В одну из поездок, сопровождаемый подполковником Поддьяковым, на завод близ города Граца Званцев столкнулся с необычайными, по шутливому утверждению Поддьякова, «особенностями» новой машины. По убеждению Коли, она обладала охотничьими способностями. К такому выводу он пришел после дорожного происшествия при возвращении уже в темноте в Брук-на-Майне.

Поддьяков, слегка подвыпив в кабинете директора завода по случаю заключения договора на поставку нужных металлургам запчастей, озорно подзадоривал Сашу обгонять на повороте солидных австрийцев. Они старались держаться подальше от обрыва за невысоким белым парапетом.

— Жми, жми! Объезжай по самой бровке. Гарантирую. В госпиталь, бока отлеживать, не попадем.

— Там — пропасть. Легко пропасть и в рай попасть, — отшучивался Званцев и проделывал почти цирковой номер с обгоном на вираже, изумляя местных автомобилистов.

Все обошлось благополучно, но на прямой, где «олимпия» разогналась больше дозволенного Зевсом, в лучах фар что-то мелькнуло и друзей тряхнуло.

— Местная фрау Ганна Корейн. Или отчаявшийся нацист, — воскликнул Коля. — Тормози, Саша! Тормози!

— Кто-то прямо под колеса бросился, — ответил Саша, останавливая машину. — Бери аптечку. Первую помощь окажем.

Пришлось идти назад, освещая дорогу карманными фонариками. По обе стороны дороги — густой альпийский лес.

— Он в лесу поджидал нас. Очевидно, скорость показалась ему достаточной. От удара бампером должно было отбросить влево, — рассуждал Званцев.

— Есть! Вижу! Вон оно лежит, — лучом фонарика Поддьяков показал темное пятно на дороге.

— Это же заяц! Жив, бедняга. Может быть, очухается, — сокрушался Саша, стоя над зверьком.

— Мы ему сейчас поможем, — сказал Поддьяков, вынимая пистолет.

— Не надо, — запротестовал было Званцев, но выстрел уже прозвучал.

Поддьяков держал за уши убитого зайца:

— Твоя «олимпия» нарекается отныне Дианой-охотницей!

— Терпеть не могу охоты. Неравные силы. Убийство из-за угла. Давай, зароем зайца.

— Да ты что? Это же ее охотничий трофей. «Диана» тебе этого не простит, как не прощает хорошая охотничья собака ошибок хозяину. Я свою однажды не взял на охоту, так она меня, как вернулся, за мягкое место цапнула. Нет, друг, доберемся до отеля, я снесу трофей на кухню, и у нас будет отличный ужин из зайчатины.

Званцев уступил, и повар гостиничного ресторана обещал господам офицерам штирийское лакомство — чудесное жаркое из зайца.

Полковника Званцева поджидал приехавший на попутной машине офицер штаба фронта со сверхсрочным приказом.

— Что? Опять от Зевса, из тыла?

— Нет, товарищ полковник. Проведение особой операции на линии соприкосновения с англичанами. Понадобится вами опекаемый завод в Юденбурге.

— Так он уже демонтирован. Одни стены остались.

— Вот нам стены и нужны, вы распорядитесь.

— Распорядиться не трудно. Могу я узнать для какой цели?

— Для интернирования после разоружения конного корпуса генерала Шкуро и казаков атамана Краснова.

Постучав, вошел хозяин гостиницы, молодой, склонный к полноте и рано облысевший штириец в кожаных шортах:

— Господ офицеров приглашают в ресторан отведать жаркое, приготовленное из их охотничьего трофея.

Званцев перевел с немецкого приглашение и добавил:

— Надеюсь, товарищ подполковник, вы составите нам компанию?

— С большим удовольствием. У вас здесь охота? Завидую.

— Да. Можно сказать, соколиная. Только роль сокола сыграла наша автомашина.

— Стреляете на ходу из машины?

— Совсем нет, — рассмеялся Званцев и рассказал случай с зайцем, пройдя вместе с гостем к накрытому в ресторане столику.

— Да, я слышал о гипнотическом действии света фар на зайцев. Это распространенный случай.

— Но разоружение и интернирование корпуса в десятки тысяч человек не столь обычное явление. Зачем это нужно, когда гитлеровская армия безоговорочно капитулировала?

— В том-то и дело, что Шкуро с Красновым отказались признать капитуляцию. Разоружаться не хотят и сидят в Юденбурге среди англичан, содержания требуют, угрожая оружием. Вот англичане и решили от них избавиться, используя их боевой дух и ненависть к советской власти. Наше командование согласилось помочь англичанам.

— Совместные действия с союзниками?

— Можно сказать и так, — загадочно ответил штабист. — Вот я и еду к Юдснбургу, по боевой тревоге поднимать все стоящие в соприкосновении с англичанами наши дивизии.