Александр Казанцев - Через бури

В передней, устланной старым ковром, миловидная девушка с белой наколкой в темных волосах восторженно встретила мать и сына Званцевых:

— Рады вашему приходу! Так приятно видеть интеллигентные лица. Прошу ваше пальто, мадам, зонтик. Теперь молодой человек. У нас такой выбор прелестных барышень! Закружится голова.

— Мы по поводу обучения, — сказала Магдалина Казимировна.

— Ее светлость баронесса занята сейчас часом помощи в большом зале. Загляните туда. Ей достаточно увидеть вас, чтобы тотчас прервать свои дела.

Она открыла дверь, откуда шумом морского прибоя вырвался треск множества пишущих машинок.

Модно коротко подстриженные девицы сидели рядами за шумными «ремингтонами» и «смит-вессонами» с двойной клавиатурой для простых и заглавных букв.

Высокая седая дама обходила ряды, наклоняясь и делая указание кому-либо из своих подопечных.

Увидев посетителей, она направилась к ним мимо трех девушек, печатавших с завязанными глазами под диктовку подруг, менявших лист бумаги на каретке по их сигналу.

Баронесса провела посетителей в соседнюю комнату, видимо, в прошлом буфетную, судя по сохранившимся полкам на стене. Сейчас они были прикрыты двумя огромными портретами последнего государя императора и его супруги императрицы. Под ними стоял маленький столик для пишущей машинки, но без нее.

За этот скромный столик и села величественная седая дама с взбитой прической. Она внимательно вглядывалась в свою гостью, не обратив на Шурика никакого внимания.

— Мне кажется знакомым ваше лицо. Вы бывали при Дворе или позировали известному художнику?

Магдалина Казимировна отрицательно покачала головой и улыбнулась:

— Вы, ваша светлость, забыли, как ехали со скромной сибирячкой с детьми в одном автомобиле из Сочи в Туапсе. Бог свел нас три года назад, в 1916 году.

— Вы так богаты и хороши собой, зачем вам профессия машинистки?

— Богатство наше растаяло, как лед на адской сковороде революции. Думаю, и вы оставили немало в Петрограде. Я пианистка и перебилась бы уроками, но хочу, чтобы сын получил бы у вас ценную профессию. Он тоже пианист, и пальцы у него будут легко бегать по вашим клавишам.

— Мужчина — машинистка? — откинулась на спинку кресла баронесса, задумчиво произнеся: — Хотя, надо думать, что весьма важные лица предпочтут барышне толкового секретаря, способного записать живую речь и напечатать ее.

— Я никому не стану прислуживать или секретарствовать, — выпалил Шурик.

— Ого! У нас характер! Так зачем же тебе пишущая машинка?

— Чтобы сейчас поступить на службу и зарабатывать деньги, а потом, надеюсь, машинка будет служить мне.

— Ты мне нравишься. Будешь учиться вместе со всеми барышнями, как послушник в женском монастыре. Сколько тебе лет и как насчет грамотности?

— Тринадцать исполнилось, — ответила за Шурика мама. — Поучиться удалось только в двух классах реального училища. А в остальном все постигал сам. Вы не представляете, ваша светилось, сколько книг он прочитал. Лишился зрения. Томские профессора ничего поделать не могли…

— Сочувствую, но боюсь, что вы не так истолковали слепой метод княгини Задонской. Это печатание вслепую, а не печатание слепыми.

— Нет! Теперь он видит. Свершилось чудо Господне. Сам Бог Всемогущий в доброте своей вернул ему зрение и одарил знаниями чудесными.

— Сыть; мы, дорогая моя, чудесами со времен Гришки Распутина. Накликал он беды и на его величества семью и на всех нас, кто опорой трона был. Неизвестно, сверху или снизу заслан был провозвестник всех несчастий.

— Господь правду видит, да не сразу скажет. Разве безгрешны все мы были в тихое мирное время?

— Кто не без греха, — вздохнула баронесса.

— Младенцы без греха, ваша светлость. Их и одаряет Господь наш добротою своей.

Обе женщины перекрестились.

— Чудо чудом, а грамотность проверки требует. Нельзя, окончив наши курсы, самому себе «ДЕПЛОМ» выписать. Бери карандаш и бумагу, и пиши под мою диктовку.

Баронесса, отчетливо выговаривая гласные, стала диктовать:

— «Кузен седел на вирандах и под вирисчание птиц в саде ел винегрэд». И по старому и по новому правописанию напиши. Неведомо, как на службе с тебя спросят.

И Шурик, старательно выводя буквы, полудетским почерком написал: «Кузен сидел на веранде и под верещание птиц в саду ел винегрет».

Баронесса взяла листок, а Шурик показал, где по старому правописанию надо поставить буквы «ять» и «ъ».

— Но я продиктовала сидел «на вирандах», а ты написал «на веранде».

— Один человек не может сидеть на нескольких верандах. Это было бы неграмотно, — решительно возразил Шурик.

— Ну молодец! До сих пор ни одна барышня не решилась меня исправить.

И Шурик получил картонную клавиатуру с напечатанными на ней клавишами.

По нескольку часов в день просиживал он над изображением клавиатуры, стараясь добиться полного автоматизма касания клавиш пальцам». Крепко сжимая сомкнутые веки, придумывал мелодию, будто извлекаемую из невидимого рояля, созвучную со стихами, которые Шурик мысленно набирал на немой деревяшке.

Наконец баронесса привела его в большой зал и торжественно усадила за старый разбитый «ремингтон», рассчитывая что он будет робко разбираться в металлических клавишах.

Но вместо ожидаемых одиночных щелчков на ошеломленную баронессу обрушился виртуозный пассаж, неведомо как выдержанный беднягой «ремингтоном». Из его каретки выскочил в руки наставницы исписанный ровными строчкам лист бумаги со стихами Пушкина:

Лишь на четвертом, снятом с каретки листе прочла она конец стихотворения. И ни одной опечатки:

— Ну, друг мой, ты превзошел все ожидания! Повезет тому столоначальнику, кто такую машинистку заполучит. Дам тебе машинку посвежее, но печатать тебе придется не стихи по памяти, а скучную канцелярскую белиберду, порой написанную неразборчиво. Смотреть следует только в рукопись. Не зря мы барышням перед выпуском глаза завязываем. Вслепую печатать приучаем.

— Я играю в шахматы вслепую, не глядя на фигуры.

— Это пригодится, как и рапсодия Листа, которую ты исполнял на пишущей машинке. Поработаешь пару дней на более приличном «ремингтоне» или на моем новеньком «ундервуде», завяжем тебе глаза: в жмурки с тобой поиграем. Без шахматной доски, а фигурки для натуры. Ваять не пробовал?