Александр Казанцев - Через бури

Любовь и страх, сознание своей ответственности подняли, казалось, безнадежно больную на ноги. И она провожала ясным, но горьким солнечным днем единственную свою опору — мужа — в непроглядную тьму, полную грозных опасностей гибели, увечья, плена.

К Инне с сыном подбежала пятнадцатилетняя дочка Саши Нина, два дня назад приехавшая к отцу на лето. Такой же белокурый крепыш со светлыми косами и серыми глазами, как прежде у девочки, но уже привлекательная девушка. А давно ли она, уткнувшись в отцовские колени, слушала на ходу придумываемый отцом роман, теперь уже книгу, взятую Званцевым с собой. Компактному томику в золотой рамке предстоит тоже воевать, он написан, по словам Бабушкиной, воинственно, предсказав то, что еще может случиться. Начальник моботдела, прочтя подаренную книгу, заметил:

— Хоть ты и числишься необученным, но знаешь больше, чем иному офицеру положено. И мы эти знания сумеем использовать. — Неизвестно, что он имел в виду.

Электричка тронулась. Инна с детьми шла, не отставая, потом побежала рядом. Платформа кончилась. Саша высунулся из дверей тамбура и увидел слезы на глазах жены. Дети плакали. Нина, всхлипывая, пыталась утешить мальчика. Скоро все они скрылись за поворотом.

Званцев мчался навстречу неизвестности.

На третий день войны в полупустом вагоне электрички у окна сидел коренастый, крепкий мужчина лет тридцати пяти. Живыми карими глазами он поглядывал на проносящиеся назад пейзажи. Опрятная одежда, с распахнутым по-летнему воротом белой рубашки, не вязалась со щетиной на молодом лице.

Он потрогал щеки и бороду: «Не успел побриться. А может, не надо? Пусть растет, пока не победим»!

Званцев задумался: как это случилось? И представил себе, словно в детстве, когда фантазировал, идя с судками, и Гитлера, воображающим себя наследником Наполеона, и нацистских генералов, готовящих разбойное нападение на Европу, будто сам видел заговорщиков в их логове.

Военный Совет проходил особо секретно, в горах, в старом, отделанном заново замке, тайном месте отдыха фюрера и его любовных свиданий с одной из первых звезд немецкого экрана Евой Браун. Охранялось это место строже золотых запасов рейха.

Входящих туда придирчиво проверяли сразу двое — армейский полковник и штурмбаннфюрер СС.

На последнем контроле эсэсовец задержал запыхавшегося офицера.

— Я не могу пропустить вас, партайгеноссе, в таком виде.

— Вам мало моих документов?

— Но форма ваша не в порядке, экселенц. Вас понизили в звании?

— Я не обязан объяснять вам, штурмбаннфюрер, почему на мне форма русского солдата. Вы ответите за мою задержку!

— Что за спор? — негромко спросил подошедший полковник.

— Судите сами, герр оберст. Как я могу впустить в зал Военного совета человека в русской военной форме?

— Брось, Ганс, дурака валять. Разве ты не видишь, что это сам генерал Гудериан?

— Вижу русскую форму на нем, даже не генеральскую. Он бы еще без штанов пришел.

— Штурмбаннфюрер! Поезд задержалu из-за передислока ции войск. У меня не было времени заехать домой переодеться. А что касается штанов, то фюрер снимет их с тебя вместе со шкурой за мою задержку. Полковник подтвердит это.

— Сходи, Ганс, по естественной надобности. По инструкции я заменю тебя, и сам разберусь с генералом.

— У меня естественная надобность — написать рапорт, и для этого я отлучусь на пару минут в караульное помещение.

— Иди, иди, штурмбаннфюрер! Заводи переписку между СС и Абвером.

Эсэсовец щелкнул каблуками и строевым шагом напривился к двери под мраморной лестницей.

— Прошу вас, экселенц, — показал оберст разгневанному генералу на сверкающие ступени во внутренние покои.

Обеденный зал замка был украшен охотничьими трофеями, оленьими рогами, оскаленными мордами кабанов с устрашающими клыками. Тут же висели безвкусные акварельные картины с окрестными пейзажами, написанные рукой в прошлом посредственного художника Адольфа Шикльгрубера. Плачевное состояние страны, проигравшей Первую мировую войну, и дерзкая демагогия с посулами сделали из него требуемого временем фюрера.

За столом перед разостланными картами сидели вперемешку армейские и эсэсовские генералы и офицеры высшего ранга.

Из двух противоположных дверей в зал одновременно вошли Гитлер в мундире мышиного цвета и человек в форме курсанта советского танкового училища.

Все генералы вскочили, по-древнеримски выкинув правые руки вперед. Получилось так, что стоящие по одну сторону стола отдавали честь фюреру, а стоящие напротив — фашистским приветствием встречали человека в форме русского солдата.

— Когда же генерал Гудериан доучится до русского лейтенанта?'— раздраженно спросил Гитлер.

— Русское танковое училище будет закончено, и их танки досконально изучены в будущем году, мой фюрер!

— Торопитесь, генерал, сдавайте экстерном. Ваш танковый корпус ждет вас. По плану «Барбаросса» он пойдет во главе нашей армии, чтобы смести ко всем чертям ваших учителей. За их успеваемость отметки придется ставить вам.

— А «линия Мажино», мой фюрер? На «Западном фронте без перемен».

— Для того я и собрал вас всех сюда. Наполеон — наша путеводная звезда. Мы должны повторить его успехи, избежав ошибок. Он не имел ни самолетов, ни танков, и пушки заряжались с дула. Французские войска не ставили перед собой задачу блицкрига, но Бонапарт понимал, что восточного великана можно свалить лишь стоя на горле Европы. Он не считался с тем, воюет с ним соседняя страна или нет. Вводил в нее войска, сажал угодных королей, делал их своими вассалами и брал контрибуции, отсылая в Париж золотые обозы. Война любит деньги. И мы должны уметь их добывать. Нельзя растянуть армию от Березины до Москвы, среди врагов, не создав там союзного государства. Будь у маршала Мюрата не конница, а танковый корпус Гудериана, история была бы иной. И нашим танкам и автомашинам с доблестными солдатами, не теряющими башмаки в трясинах бездорожья, легко оказаться в Москве и Петербурге до проклятых русских морозов, сгубивших цвет Великой армии. У Наполеона не было авиации маршала Геринга, который разбомбит советские города раньше, чем Сталин очнется. Но прежде мы займем Бельгию, Люксембург и Голландию. Вся промышленность Европы должна работать на нас. План «Барбаросса» вовлечет в войну всю Восточную Европу. В Югославии мы установим фашизм. Италия уже с нами. Дружественная Япония сидит у русских на хвосте. Задача номер один — обход «линии Мажино», захват, по-Наполеоновски, всей Западной Европы. Всем генералам и группенфюрерам представить мне свои планы во исполнение общей задачи. Моему заместителю Гессу заняться английским языком. Доктору Геббельсу, адмиралу Канарису и рейхсканцлеру Гиммлеру посадить маршала Петена главой вассальной части Франции. На этом постановка задачи закончена.