Игорь Молотов - Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики

На тот момент отец должен был выступить через один-два дня в Госдуме по поводу урановой сделки. Это когда Черномырдин отдал «за три копейки» весь запас урана, который добывался в стране за 30 лет. Страна сдавалась. И это очень серьезная сделка на самом деле. Ученые озвучивали, что этот уран стоил 8 триллионов долларов как минимум. Чеченцы давали за голову отца деньги. Но по поводу чеченцев я сомневаюсь, так как в какой-то степени они уважали его по той причине, что он отказался от Героя России, объяснив это тем, что это была гражданская война в интересах олигархов. Чеченцы видели, что он не страдал желанием кровь лить. На самом деле он с болью смотрел на то, что ему пришлось участвовать в этом мероприятии, в котором страдал простой народ. Версии есть. Их масса. Но для меня очевидно, что, конечно, стоял вопрос власти. И тогда был шанс, чтобы здоровые силы пришли к власти потому, что народ реально был недоволен и народ был активен».

Сейчас Лена самостоятельно воспитывает дочь. Дочь ходит в художественную школу, а мать все больше по судам и митингам. Надломленная, с подорванным здоровьем, она продолжает дело отца, в каких-то своих формах и со своим мировоззрением, не созвучным патриотическому…

Лев Рохлин, генерал, заговорщик, блестящий военный, но плохой политик, конечно, проиграл, хотя история могла сложиться иначе. Рохлин действительно мог взять власть — ему верили тысячи военных, и даже могущественный Лужков оказывал ему свою поддержку. Не умея интриговать, Рохлин подставил себя под пули сам, добровольно. Вопрос его ликвидации был ожидаемым: о подготовке мятежа знали в Кремле. Чего ожидал генерал, когда ложился спать? О чем был его последний сон? Выстрелом в затылок был остановлен не Рохлин, но мечта военных о реванше, о военной диктатуре, времени советского могущества. Среди десятков генералов Рохлин выгодно отличался личной смелостью: когда остальные сражались только в кулуарах организованных ими комитетов, Рохлин ездил поднимать гарнизоны, когда большинство договаривалось — он убеждал «последнего диктатора Европы» Лукашенко ввести армию.

Был ли шанс у военных в девяностых взять власть, снести режим и Ельцина? Конечно, был. Вот как раз Лев Рохлин на собственном примере продемонстрировал, что военный мятеж возможен. Мятежник? Да. Но и власть Кремле была мятежна — она расписалась в собственном пути 4 октября 1993 года.

Куда только не бросала судьба «русских пиночетов». Например, еще одна звезда политики девяностых «черный полковник» Виктор Алкснис, бывший народный депутат СССР, нашел себе новое хобби — дача, казан, мангал и далее по списку. «Все рецепты с казаном очень просты: вали в казан все, что есть, и в итоге на открытом огне любое блюдо получается очень вкусным», — признается политик. По признанию его дочери — не обманывает. Кроме того, он ведет страничку в соцсетях, где дает прогнозы по внешней и внутренней политике России.

Виктор Имантович, знаменитый «черный полковник», как его звали в начале девяностых, встречает меня на крыльце своего подмосковного дома. Ему сейчас 66 лет, но возраст не чувствуется: сказываются офицерская выправка и армейские строгие привычки. «Пуританские» — как бы сказали в Америке. Полковник старомоден.

— Я сделал достаточно много за 28 лет политической деятельности. И особенно в тех переломных девяностых годах, — откашливаясь, говорит Алкснис. — Есть многое, чем я горжусь. В частности, я одним из первых предрек распад СССР, еще в 1989 году, с трибуны первого съезда, когда никто еще в это не верил. Я вел и активную борьбу за сохранение страны. По моей инициативе, по инициативе группы «Союз», возникли непризнанные республики Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, и по крайней мере две из них на сегодняшний момент являются признанными. Я горжусь тем, что удалось отправить в отставку Шеварднадзе. Горжусь, что удалось добиться отставки министра внутренних дел Бакатина за его предательскую деятельность по вооружению незаконных вооруженных формирований на территории бывших союзных республик.

Много чего у меня было в девяностых, и я активно во всем участвовал — и в событиях в октябре 1993 года был участником. Вел себя достойно, никакого компромата на меня нет. К моим рукам ничего не прилипло. Я достойно прожил, как минимум, половину своей жизни и этим горжусь.

Еще один повод для гордости «черного полковника» — указания на его персону во всех энциклопедиях и справочниках, посвященных новейшей истории нашей страны: там он либо упомянут, либо дана его полная биография. В Сети бытует выражение: «Ты чего-то добился в жизни, если у тебя есть не только аккаунт в «Одноклассниках», но и статья о тебе в «Википедии». Об Алкснисе — есть.

— В девяностых годах политика не была настолько грязным делом, в какое она превратилась сейчас, — вспоминает Виктор Алкснис. — Все было ясно и понятно: есть «они», а есть «мы», и наше дело правое, и мы победим. Политика стала очень коррупционной — превратилась в способ зарабатывания денег. Сейчас зачастую состязаются не идеологии, не позиции, а соревнуются административные и финансовые ресурсы. Политика стала намного грязнее, чем в начале девяностых, — считает полковник Алкснис.

Задаю один из важных вопросов: что можно сказать об упущенных возможностях? Виктор Имантович вздыхает. Безобидный вопрос хоть и не был неожиданным, но определенно не был приятным. Он вспоминает, что никогда не рвался в вожди и лидеры, хотя в начале девяностых и входил в десятку наиболее известных людей страны.

— Мне казалось, что я не смогу стать настоящим политическим вождем. Сейчас я понимаю, что ошибался. Надо было вести борьбу, участвовать в политических процессах именно как вождю. Но… Что сделано — то сделано. Нужно было вести какую-то подковерную борьбу, использовать договоренности, осуществлять закулисные маневры. Этот мой подход к вопросу в белых перчатках помешал мне бороться за лидерство. Если бы я тогда стал бороться за власть, то, возможно, многое из того, что произошло впоследствии негативного, не случилось бы. Но это мое чистоплюйское отношение к политике принесло много бед. Но я посчитал, что мне не надо вести борьбу за власть, я выхожу на арену в белом фраке, а все остальные в известной субстанции. Это была неправильная позиция, но сейчас об этом остается только жалеть, — рассказывает политик. — Я не один такой был, — продолжает «черный полковник». — Я вспоминаю того же генерала Льва Рохлина. Рохлин тогда тоже рассуждал примерно так же: «Мое дело Ельцина устранить, совершить государственный переворот, а там пускай к власти приходят другие люди и руководят страной». И это тоже было ошибкой. Сожалею также о том, что не стал создавать свою партию. Я был одним из сильнейших политиков, имя было на слуху, и это серьезная ошибка — отказ от лидерства в определенной партийной структуре.