Петр Демидов - На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Продолжая рассказ о своих батарейцах, хотелось бы прежде всего поведать о Мише Пампейне, без которого, наверно, не было бы духа дружбы и товарищеской спайки не только у орудийного расчета, а пожалуй, и у всей батареи. Его история примечательна своей необычностью. Миша родом из Прибалтики, в детстве мечтал стать моряком, как все юноши приморских городов, но какие-то обстоятельства привели его в танковые войска. Служил честно, как подобает солдату. Его приметил комиссар танковой бригады и взял к себе в ординарцы. Бригада отступала, теряла людей и материальную часть. Комиссар оказался трусом. Желая спасти свою шкуру, он предложил Пампейну выстрелить ему в руку из карабина, чтобы иметь возможность попасть в госпиталь. Тот, не задумываясь о последствиях, выполнил приказ своего начальника. Комиссар попал в госпиталь, но там специалисты установили факт членовредительства. Дознание. Приговор трибунала. Что положено комиссар получил, а заодно и его ординарец — за соучастие.

В военное время не давали год или два, отматывали на всю катушку. Так и попал Пампейн на батарею. Воевал отлично, с него сняли судимость, присвоили звание сержанта, первого на нашей батарее наградили орденом Отечественной войны.

Если Богатырева и Пампейна судил трибунал, то остальных восемь человек — уголовный суд. Это были хулиганы, воры, бандиты. Когда началась война, эти заключенные одни из первых подали заявления в ЦИК СССР с просьбой направить их на фронт. Что толкнуло их на такой шаг? Свое поведение они объясняли просто, не вдаваясь в тонкости политики, — враг напал на нашу землю, и мы обязаны ее защищать. Тюрьма — не рай, фронт — не дом отдыха, но если удастся искупить вину перед своим народом, это — шанс стать полноправным гражданином.

Среди этой восьмерки лидером, безусловно, был некий Коваленко. Не помню уже, в какой колонии он отбывал срок и за что, но это был спокойный, уравновешенный человек и, надо сказать, неглупый. Я его назначил командиром расчета 4-го орудия. Претензий у меня к нему не было, воевал солдат исправно, но прошлое в нем нет-нет да я проявлялось.

К этой же «компании» принадлежал и бывший уркаган Волошин. Попав на батарею, сам попросился в разведку, видимо, в силу своего характера — любил острые ощущения. Надо сказать, разведчиком оказался толковым, информацию приносил всегда достоверную, при этом всегда проявлял храбрость. Был он общителен с другими бойцами, мне же много рассказывал о тюремных обычаях и порядках. В среде заключенных, оказывается, существовала жесткая иерархия — начальники и подчиненные. Власть лидера всегда была выше власти лагерного начальства. Признавалась власть сильного, то есть власть кулака.

Последний год «за хорошее поведение» в колонии Волошин был расконвоирован, то есть свободно перемещался по зоне. Его даже назначили в команду по обслуживанию членов семей «изменников Родины» (ЧСИР). Это были родственники репрессированных и расстрелянных известных советских государственных и партийных деятелей, а также командиров Красной армии. Он часто общался с женой маршала Тухачевского Ниной Евгеньевной, приносил ей в барак воду и дрова. Больно было смотреть на страдания этой сорокалетней статной и красивой женщины, еще не совсем сломленной тюрьмами и ссылками.

Вот такой «контингент» был в составе моей батареи на Брянском фронте. Расчет 4-го орудия в офицерской среде иногда даже называли «бандитским расчетом», с чем, конечно, я не был согласен и, как мог, защищал своих батарейцев.

Бои на Брянском фронте были тяжелыми и кровопролитными. Мы теряли людей и технику, пополнялись и снова шли в бой. Вот архивные данные о потерях корпуса только со 2 по 10 июля 1942 года: части и соединения оставили на поле боя 56 танков, среди которых КВ — 11, Т-34-26, других типов — 19.

Понес потери и противник: танков — 51, бронемашин — 5, пушек — 118, ПТО — 81, минометов — 56, станковых пулеметов — 52, ручных пулеметов — 42, автомашин — 59, тягачей — 5, самолетов — 2, сбит аэростат с наблюдателем, убито свыше 10 тыс. солдат и офицеров. [6] ЦАМО РФ, ф. 3389, оп. 1, д. 9, л. 35.

В этом донесении штаба корпуса в Военный совет Брянского фронта есть и частичка труда нашего дивизиона и нашей батареи. Не зря же о нас писали: «Личный состав частей не жалеет сил и жизни, героически сражается с врагом, не уступая ему ни метра своих позиций, нанося большие потери противнику в живой силе и технике». [7] ЦАМО РФ, ф. 3389, оп. 1, д. 9, л. 36.

В середине июля 1942 года мотострелковая бригада вела бой на рубеже Ломигоры — Большая Ивановка. От непрерывных боев бойцы страшно устали. Это чувствовалось по их поведению. Хорошо, что скоро Ставка вывела корпус на непродолжительный отдых: не знаю, как бы мои батарейцы воевали дальше. Все имеет свои пределы, в том числе и человеческие возможности.

По корпусу отдается приказ: сдать свои позиции 15-й и 134-й стрелковым дивизиям, принять матчасть у 16-го танкового корпуса и переместиться северо-западнее Воронежа, где занять позицию от села Сухая Верейка до правого берега Дона. Пройдя своим ходом по тылам 13-й армии, корпус разместился в указанном районе, фактически оставаясь в подчинении Брянского фронта, хотя в это время был уже образован Воронежский фронт.

Танковые и мотострелковые части были расквартированы в селах Каменка, Килово, Большая Верейка, Муравьевка, Суриково, Озерки. Нам предстояло провести техосмотр материальной части и сделать ремонт. На все это было отпущено совсем немного времени.

Мои батарейцы рады были смыть с себя грязь и пороховую гарь, накопившуюся на телах за столько дней боев. Они плескались у колодцев, как малые дети, брились, стирали белье. К постирушке подключались и сердобольные деревенские женщины, мужья и сыновья которых тоже были на фронте. Батарея напоминала не воинское подразделение, а скорее цыганский табор. Но все это в порядке вещей, бойцы должны и помыться, и отдохнуть, и пообщаться с местным населением.

Фронтовой отдых, как правило, бывает коротким. На совещании в штабе дивизиона Вересов ориентировал всех командиров на то, что в ближайшее время бои возобновятся. На этот раз нам будут противостоять немецкие дивизии из группы армий «Вейхс», которые стремятся переправиться через Дон. Драка предстоит серьезная.

Вскоре корпус получил приказ фронта — «действовать на участке 340-й и 193-й стрелковых дивизий, при выходе стрелковых частей на тактическую глубину обороны противника войти в прорыв на фронте сел Хрущево, Лебяжье, уничтожить артиллерию, резервы и штабы противника, овладеть районом Руда, Сомово, Гремячье, развить успех в южном направлении». [8] ЦАМО РФ, ф. 3389, оп. 1, д. 10, л. 6.

Чтобы выполнить эту задачу, частям корпуса предстояло с боем форсировать реку Сухая Верейка. Сухая река только по названию — на самом же деле на подходе к ней раскинулись болотистые места, и мне потом пришлось со своими тягачами искать обходные пути.