Лев Энгельгардт - Записки

В половине июля светлейший князь перенес главную свою квартиру в Бендеры, где собрано было большое число войск [123]. Граф Суворов занимал Фокшаны; генерал-поручик Потемкин получил в командование корпус, состоявший при Фальче, который значительно был усилен.

Во время сих происшествий фаворит Мамонов, женился, а место его занял П. А. Зубов, который потом пожалован был светлейшим князем, а братья его графами. По кончине князя Г. А. Потемкина был (он) столько же, как он, силен, не имев его гения.

В исходе сентября послан был большой корпус под командою артиллерии генерал-аншефа И. И. Меллера-Закомельского к Килии. Как Днепровский полк получил в укомплектование рекрут, заразившихся кровавым поносом, а потому в поход идти был не в состоянии, то перешел я во вновь сформированный из Санкт-Петербургского полка Свято-Николаевский полк, поступивший в корпус генерала Меллера.

Корпус, не доходя упомянутой крепости верст за десять, имел роздых. В ночь командирован был генерал-поручик Самойлов для занятия ретраншамента, около сей крепости расположенного. Самойлов разделил свои войска на три колонны: правою командовал бригадир (конно-гренадерского полка, что был Малороссийский гренадерский, но еще не снабженный лошадьми) B. C. Шереметев. Среднюю колонну вел сам Самойлов. Левою командовал храбрый генерал-майор Мекноб. Перед выступлением Самойлов созвал колонных командиров и полковников и объявил им, что как по верным известиям весь гарнизон и с жителями в Килии не более был пяти тысяч турок, то ежели они выгнаны будут из ретраншамента, нужно стараться на плечах турок войдти в крепость; это легко могло бы быть, если бы турки занимали ретраншамент.

Все, будучи заняты таковою мыслию и таковым предприятием, шли с решительною бодростию. Ночь была самая темная; к несчастью, ретраншамент был очень обширен для малочисленного гарнизона, а потому как оный, так и форштат [124]турками был оставлен.

Средняя колонна прежде других дошла к ретраншаменту, и как Самойлов не нашел тут неприятеля, то и приказал войску, голову колонны составлявшему, закричать «ура!». Прочие, бывшие в хвосте, приняв сигнал «ура!», думали, что неприятель побежал, опрокинули голову колонны и бросились к крепости, не слушая ни генерала, ни прочих своих командиров. Правая колонна, услыша «ура!» средней, бросилась также к крепости. Левая колонна одна удержала порядок, заняла ретраншамент и расположилась в оном.

Килия построена на клине Дуная, и сия великая река как бы составляла ее фланги, которые прикрыты были по обеим сторонам флотилиею. Наше войско, бывшее в расстройстве, встречено из крепости было пушечными картечными выстрелами и ружейным огнем, а с флотилии ядрами. В таком несчастном отпоре, претерпевая сильные поражения, бросились наши войска к левой части ретраншамента, занятого колонною генерал-майора Мекноба, которая приняла своих за турок и открыла по ним ружейный огонь. Тогда беспорядок сделался общий; солдаты вышли из повиновения, разбрелись по форштату, расположенному между крепостью и ретраншаментом, предались всяким неистовствам, перекололи всех армян и греков и ворвались в армянский монастырь, истребляя и опустошая все, что ни попалось.

Между тем весь корпус подошел и занял лагерь верстах в четырех от крепости.

Командующий генерал с прочими генералами взошли на случившийся перед лагерем курган; ветер был ужасно сильный со стороны лагеря; ни одного выстрела было не слышно, но мелькание огня наподобие фейерверка представляло вид удивительный. Генерал беспрестанно посылал к Самойлову узнать о причине виденного, но Самойлов, думая привести в порядок войска, посланных удерживал при себе. Наконец начало светать; полковник принц Филипштальский [125]прибыл от Самойлова с донесением о случившемся и [о том], что [Самойлов] не может привести в порядок расстроенные войска.

Иван Иванович Меллер отправился сам, приказав нарядить свежие войска. Прибыв в форштат, там встретили его солдаты в разброде: «Батюшка, вели поставить пушки, выломить ворота, мы тотчас крепостию овладеем». — «Хорошо, ребята, — говорил он, — подите назад в ретраншамент, а то вы мешаете стрелять из пушек». И так, мало-помалу, войска приходили в должное повиновение; но лишь только генерал показался на площади против крепости, как роковая пуля попала ему в звезду и прошла навылет наискось через весь его корпус; отнесли его в лагерь, где чрез несколько часов он и умер.

Новые войска заняли ретраншамент, а прежние выведены в лагерь. Много было убито и ранено офицеров; нижних чинов убито с лишком пятьсот человек, а ранено еще более; в числе раненых был бригадир Шереметев легко в ногу, однако ж во все время осады Килии не мог служить. Начальство над корпусом принял генерал-поручик И. В. Гудович.

На другой день занят был отчасти выжженный форштат, где во время канонады укрывались от ядер. Сделаны были батареи, одна для отдаления флотилии от крепости, а другая — против самой крепости, и кегель-батарея. Канонады были ужасно сильные из крепости и с обеих флотилий, так что, признаюсь, с первой мною вытерпленной я только и думал сказаться больным, а после выйти в отставку. Но, сменившись, стыдно было показать себя трусом; [я] решился продолжать ходить в форштат, но об отставке все еще не отлагал намерения; в третью канонаду уже и то отдумал и так привык к свисту ядер и бомб, как бы бывал на простом артиллерийском ученьи. Ко всему можно привыкнуть, и храбрость также опытом приобретается, как и все другие добродетели.

Через шесть дней сделана была бреш-батарея [126]в 60 саженях от крепости, на которой поставлено было десять 24-фунтовых пушек, два картаульных единорога [127], пять мортир разных калибров и 48 кугарновых [128]. Для открытия сей батареи ожидали прибытия светлейшего князя, но чрез пять дней спустя, как он отказался сам быть, произведена была из оной пальба залпами. Командовал оною батареею артиллерии капитан Секерин. В двое суток брешь была сделана; целая башня до фундамента была опровергнута; падением оной ров совершенно был засыпан; уже назначен был штурм, как в ту же ночь турки выслали парламентера, и крепость сдалась на капитуляцию. Гарнизону позволено на их флотилии отбыть к Измаилу, также и всем жителям туркам с их женами, семействами и имуществом, но всех невольников-христиан [должны были] оставить. Поутру четыре батальона вступили в крепость; комендантом сделан был генерал-майор Мекноб; итак, чрез две недели после несчастного занятия ретраншамента Килия взята 18 октября. По занятии которой наша Черноморская флотилия прибыла с запорожцами [129]; ею командовал походный войсковой кошевой Головатый, которого запорожцы не любили за то, что он знал грамоте, называя его «письменным».