Лев Энгельгардт - Записки

В архиве музея-заповедника «Мураново» находятся некоторые документы, связанные со службой Л. Н. Энгельгардта (Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 216–224), в частности упоминаемые в тексте «Записок» аттестат и похвальный лист за участие в Мачинском сражении, официальные бумаги, связанные с награждением Л. Н. Энгельгардта знаком за участие в Пражском штурме и выходом его в отставку (поскольку администрация затрудняет доступ к хранящимся в музее архивным документам, нам не удалось процитировать их в настоящем издании).

В силу значительной насыщенности текста фактическим материалом мы сочли нецелесообразным подробно комментировать эпизоды, которые не имеют непосредственного отношения к биографии Л. Н. Энгельгардта. Поэтому целый ряд неточностей, содержащихся в основном в описаниях войн с Наполеоном и событий второй половины царствования Александра I, специально не оговаривается.

Выражаем особую благодарность A. B. Тихоновой (Смоленск), чья неопубликованная дипломная работа «Энгельгардты в истории России (до нач. XX в.). Исследование генеалогии рода», защищенная в Смоленском государственном педагогическом институте в 1992 г., и основанные на ней публикации: «Энгельгардты. Воистину человек» (Край Смоленский. 1992. № 10) и «Записки генерал-майора» (Там же. 1992. № 11–12) использованы нами при комментировании.

Примечания составителя обозначены в тексте звездочками. Справки о лицах, упоминаемых в тексте «Записок», даны в аннотированном указателе имен.

И. И. Федюкин

1766–1779. Родители. — Происхождение. — Младенчество у бабки Бутурлиной. — Обучение в Витебске, в Смоленском пансионе Эллерта и в Шкловском кадетском корпусе.

Записки, что случилось видеть, слышать или чего быть свидетелем в жизни, каждого частного лица, как бы ни было малозначуще в свете, всегда могут быть интересны для будущих времен, касательно нравов того века, людей, образа жизни, обычаев, политических и военных происшествий и описаний знаменитых лиц.

Я сожалею, что занялся сим уже поздно, когда мне минуло шестьдесят лет; многое интересное забыто, а что и вспомнил, то уже не так верно, как должно было быть в связи течения времени. Занятие сие доставило мне удовольствие; вспоминать счастливое время юности и рассказывать о прошедшем, как говорит г. Сегюр [4] «Мемуары» графа де Сегюра вышли в Париже в 1825–1826 гг. , есть из числа единственных удовольствий для стариков. Эти записки я начал писать в 1826 году, следственно все, случившееся после, дошедшее до моего сведения, будет подробнее.

Отец мой был действительный статский советник и кавалер Св. Владимира 2-й степени, Николай Богданович; мать моя была из рода Бутурлиных [5] Бутурлины — старинный дворянский род, ведущий свое происхождение от новгородца Радши, сражавшегося вместе с Александром Невским в Невской битве; наиболее известный представитель рода в XVIII в. — Александр Борисович (1694–1767), фельдмаршал и граф, фаворит императрицы Елизаветы Петровны; однако мать Л. Н. Энгельгардта к этой ветви Бутурлиных никакого отношения не имеет. , Надежда Петровна; замечательно, что он из смоленских дворян третий женился на великороссийской, ибо со времен завоевания царем Алексеем Михайловичем Смоленска [6] Смоленск взят русскими 8 сентября 1654 г. и вместе с Левобережной Украиной закреплен за Россией по Андрусовскому перемирию, заключенному с Польшей 30 января 1667 г. , по привязанности к Польше, брачились вначале с польками, но в царствование императрицы Анны Иоанновны были запрещены всякие связи и сношения с поляками, даже если у кого находили польские книги, ссылали в Сибирь; а потому, сперва по ненависти к русским, а потом уже по обычаю, все смоляне женились на смолянках [7] «NB. Таковое жестокое самовластие было тягостно смольянам, имевшим еще привязанность к прежнему своему отечеству, и может быть, если бы не прекратили деспотизмом связи родственные с поляками, то, может быть, еще не скоро мои земляки сделались истинными сынами России; служит сему подтверждением и доныне шаткость в провинциях, отторгнутых от Польши, хотя Белоруссия около шестидесяти лет принадлежит России, и как дворянство там и народ привыкли к образу правления и должны бы начать чувствовать, что не только они не угнетаемы, но пользуются под покровительством законов безопасностью личною и собственностью наравне с русскими, но когда Наполеон вошел в наши пределы, то показали они, как мало могли надеяться на их верность» (Фрагмент, не включенный Л. Н. Энгельгардтом в окончательную редакцию «Записок»). . Поэтому, можно сказать, все смоленские дворяне между собою сделались в родстве. Первый женился на русской Яков Степанович Аршеневский, второй — отец светлейшего князя Григория Александровича Потемкина [8] Отец Г. А. Потемкина был вторым браком женат на Д. В. Потемкиной (урожденная Кондырева, в первом браке Скуратова). Она и была матерью Светлейшего и его многочисленных сестер. , третий — мой отец.

[1766]. Я родился в 1766 году, февраля 10 числа в Смоленской губернии, Духовского уезда в селе Зайцове, родовом имении отца моего, которое дано было предку нашему королем польским Сигизмундом [9] Имеется в виду Сигизмунд III Ваза, один из организаторов польской интервенции в Россию в начале XVII в. по взятии Смоленска [10] Смоленск был взят польскими войсками 3 июня 1611 г. генерал-лейтенанту Вернеру Энгельгардту, курляндцу, служившему у него в войске, как сказано в жалованной грамоте «za krwawe zaslugi przeciwko Moskwy, dajemy dobra», то есть: «за кровавые заслуги против Москвы, жалуем имения и проч.». Назвали меня Харлампием; но когда привезен я был родителями моими в Нижегородскую губернию, Арзамасский уезд, в село Кирманы, к бабке моей, Наталье Федоровне, то она, в память убитого сына ее Льва в Прусскую Семилетнюю войну [11] Имеется в виду Семилетняя война 1756–1763 гг. между Австрией, Францией, Россией, Испанией, Саксонией, Швецией, с одной стороны, и Пруссией, Великобританией, Ганновером и Португалией — с другой. , назвала [меня] его именем; где и воспитывался у ней до пяти лет, до самой ее смерти.

[1771–1773]. Бабка моя отдала свое имение, 1200 душ, своим дочерям, то есть моей матери и тетке моей, бывшей замужем за Стремоуховым, оставя себе на прожитье 100 душ; по дешевизне того времени, как не было водяной коммуникации, доход ее едва простирался до ста рублей. Однако ж она довольствовалась сим доходом, не быв в тягость своим детям и без малейшего долга.

Физическое мое воспитание сходствовало с системою Руссо, хотя бабка моя не только [не] читала сего автора, но едва ли знала хорошо российской грамоте. Зимою иногда [я] выбегал босиком и в одной рубашке на двор резвиться с ребятишками и, закоченев весь от стужи, приходил в ее комнату отогреваться на лежанке; еженедельно в самом жарком пару меня мыли и парили в бане и оттуда в открытых санях возили домой с версту. Ел и пил самую грубую пищу, и оттого сделался я самого крепкого сложения, перенося без вреда моему здоровью жар, и холод, и всякую пищу; ничего не учился и, можно сказать, был самый избалованный внучек.