Дмитрий Шелестов - Время Алексея Рыкова

Под аккомпанемент этих выступлений съезд закончил работу, избрав первый, меньшевистско-эсеровский по его руководству, ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. Пропорционально представительству на съезде в состав ВЦИК вошли и большевики (Ленин, Зиновьев, Каменев, Милютин, Ногин, Сталин и др.). Рыков, Смидович, а также все более заявлявшие свою активность «молодые большевики» Бухарин и Томский были избраны кандидатами в члены ВЦИК от московских трудящихся.

О чем мог думать Алексей Иванович, возвращаясь после съезда в Москву? Со времени, когда он получил в На рыме первую весть о свержении царизма, прошло почти четыре месяца. Ни одно революционное требование народа, с которым он шел на баррикады против самодержавия, не было удовлетворено.

«Долой войну!» — неслось над городами и селами России. «Мир!» — требовали солдаты, измученные многолетней бойней за чуждые им интересы. Но Временное правительство и не думало заключать мир, оно продолжало империалистическую войну. Эсеры и меньшевики оправдывали эту политику рассуждениями о том, что война теперь приобрела иной характер, ведётся за защиту «революционного отечества».

«Земли!» — настаивало крестьянство, доведённое до крайности безземельем и нищетой. А Временное правительство делало все для того, чтобы оттянуть решение аграрного вопроса и сохранить помещичье землевладение. Меньшевики и эсеры, обещавшие в своих аграрных программах разрешить вопрос о земле, на деле выступили против самовольного захвата крестьянами помещичьих земель, уговаривали массы «подождать» с решением земельного вопроса до созыва Учредительного собрания.

«Хлеба!» — требовали миллионы голодавших трудящихся. А министры Временного правительства бессильны были улучшить экономическое положение страны. Разруха и голод, вызванные войной и хищническим хозяйничаньем капиталистов и помещиков, с каждым днём возрастали.

Июньский кризис перерезало, по выражению Ленина, наступление на фронте. Тем не менее он показал растущую силу большевистской партии.

В этих условиях, воспользовавшись стихийно возникшими 3 (17) июля демонстрациями петроградских рабочих и солдат под лозунгом «Вся власть Советам!», контрреволюция нанесла удар. 4 июля на улицах Петрограда зарокотали пулеметные очереди. В последующие дни было разгромлено помещение ЦК большевиков, а издание его газет запрещено.

Временное правительство отдало распоряжение об аресте В.И. Ленина, вынужденного перейти на нелегальное положение. Некоторые активные работники партии — В.А. Антонов- Овсеенко, П.Е. Дыбенко, В.И. Невский, Л.Б. Каменев, А.М. Коллонтай, Н.В. Крыленко и другие — оказались в тюрьме.

Вместе с руководителями московской большевистской организации Рыков узнал о начавшихся в Петрограде событиях только 4 июля. В тот же день МК большевиков вынес решение провести вечером демонстрацию перед Московским Советом под лозунгом «Вся власть Советам!».

Пока это решение шло в районе, заседал и исполком Московского Совета. На нем Рыкову и другим большевикам пришлось выдержать яростные нападки возглавляемого меньшевиками и эсерами большинства, постановившего запретить уличные митинги и шествия в поддержку петроградских пролетариев.

Вопреки стараниям меньшевиков и эсеров решение большевистского МК было выполнено. Вечером из районов двинулись, преодолевая враждебное сопротивление, подчас сопровождавшееся стычками, рабочие и солдатские колонны, которые к 10 часам вечера заполнили Скобелевскую площадь. Вновь прибывавшие демонстранты располагались вниз по Тверской (ныне ул. Горького) вплоть до Охотного ряда (проспект Маркса).

В то же время с другой стороны Тверской, от Московского Совета до Страстной площади (теперь Пушкинской), накапливались цепи буржуазии, офицеров и добровольцев из числа сторонников Временного правительства. Около здания Московского Совета уже не образно, а зримо пролег водораздел между поднимающимися массами и противниками революции. Попытка последних разгромить московские революционные организации была сорвана. Тем не менее июльские события показали, что меньшевистско-эсеровское руководство Московского Совета (как и Петроградского и ряда других Советов страны, их ВЦИК) превратило его, по существу, в придаток правительства. Двоевластие, сложившееся в стране в результате Февральской революции, кончилось. Таков был один из основных итогов третьего, июльского революционного кризиса.

Выступая на заседании Московского Совета после июльских событий, Рыков отметил резкое падение престижа «революционных партий». В силу их позиции «нигде не было так тихо, как в [Московском] Совете рабочих депутатов», в то время как казаки и юнкера обыскивали петроградские рабочие кварталы, закрывали профсоюзы и громили левые типографии. От имени большевистской фракции Совета он четко высказался против поддержки формируемого «социалистом» Керенским коалиционного правительства, которое не заслуживает никакого доверия.

Говоря о конкретных проблемах, Рыков указал на необходимость рабочего контроля на производстве и резко осудил восстановление смертной казни. По этому вопросу «мы увлекли за собой большинство, и Московский Совет вынес резолюцию протеста», — отмечалось в докладе московской организации VI съезду партии.

Для участия в его работе Рыков в двадцатых числах июля опять отправился в Петроград. Решение о созыве партийного съезда было принято ЦК, избранным на Апрельской конференции большевиков, ещё 18 июня — в день начала второго революционного кризиса. За три дня до июльских событий «Правда» сообщила: «По соглашению между ЦК РСДРП и Междурайонным комитетом (объединённые большевики и меньшевики-интернационалисты) составлено Организационное бюро по созыву партийного съезда». Для участия в съезде приглашались «все социал-демократические организации, стоящие на почве интернационализма: организации, связанные с ЦК [избранным на Апрельской конференции. — Д.Ш.], межрайонцев, меньшевиков-интернационалистов и пр.».

Июльские события значительно осложнили подготовку съезда. Она сопровождалась кампанией лжи и травли большевиков, особенно Ленина. Циркуляр Временного правительства о его розыске и аресте «как немецкого шпиона» пришел и в Москву. В числе тех, кто принял его к «неукоснительному исполнению», был председатель Якиманской районной управы меньшевик А. Вышинский. Двадцать лет спустя, подрагивая от притворного возмущения уже поседевшей щеточкой усов, этот оборотень с ещё большей «неукоснительностью» будет обвинять в «шпионской деятельности» Рыкова и других большевиков, отданных Сталиным ему на расправу.