Виктор Корчной - Шахматы без пощады

Когда четверть века назад я бежал из империи зла, я слабо представлял себе свое будущее. Я надеялся на лучшее, но возраст был серьезным отрицательным фактором — чем моложе человек, тем легче ему привыкать к новым, несравнимым с прошлыми, условиям жизни. И вот, по прошествии десятков лет, приближаясь к круглой дате своей жизни, я подводил итог. Я живу в Швейцарии, у меня швейцарский паспорт, жилище, жена, работа, братья по оружию, друзья, почитатели. Я выступаю за клуб Цюриха; меня узнают люди на улицах, полиция в аэропортах, контролеры в поездах. Я не говорю, правда, на швейцарском диалекте, общаюсь на hoch Deutsch. Но его знает любой, живущий в немецкой части Швейцарии — у каждого кантона свой диалект, а немецкий язык объединяет всех. Признаться, мой немецкий хуже, чем английский, но я продолжаю повышать свой уровень. Я принял с удовольствием швейцарский образ жизни, швейцарский менталитет. Есть, однако, одно исключение. Швейцарский нейтралитет — это серьезно. Его влияние ощущается во многих сферах человеческой деятельности. Но я родился и получил воспитание в стране, где нейтралитет не признавался никогда; причем, в отличие от десятков миллионов, запуганных властями, я всегда имел свое мнение и всегда был готов его высказать. И в новой жизни, в новых условиях я остался тем же.

И вот, когда предстояло отпраздновать мое семидесятилетие, чествовать меня захотели в двух местах. Естественно, в Цюрихе. Но и в Петербурге! Договорились, чтобы не в одно время: в Петербурге точно в день рождения, а в Цюрихе — на месяц позже. В Петербурге устроили турнир в быстрые шахматы. Его выиграл Сакаев, я был вторым. Потом торжественный прием. Выступали представители власти города, руководители шахматной федерации и известные шахматисты, хорошие знакомые, выступила с речью по-русски и работник швейцарского консульства в Петербурге…

А в конце апреля в мою честь состоялся турнир по быстрым шахматам в Цюрихе, в фешенебельном отеле «Ваиг еп Ville». Участников турнира называл я, а приглашали организаторы. Высказали желание приехать также Крамник и Каспаров. Вход в отель и на игру был свободный. Организаторы не подозревали, сколь велик в Цюрихе интерес к шахматной игре, к именам знаменитых чемпионов. Никогда помещения отеля не были так переполнены. Зал для игры оказался забит битком, зал, где комментировали партии — тоже. Самую яркую партию турнира выиграл Крамник — у Каспарова, он же выиграл турнир. Было очень приятно, что мое имя содействовало организации в Цюрихе шахматного праздника.

К юбилею в некотором роде относится и такое событие. Весной 2002 года в Кишиневе, в Независимом Университете Молдавии, сокращенно УЛИМ, мне было присвоено звание почетного доктора. Собственно, среди шахматистов немало докторов — скажем, доктор философии Эм. Ласкер, доктор технических наук М. Ботвинник, но почетное звание, присвоенное за вклад в развитие шахмат, — это впервые…

Странные бывают соревнования, необычные условия. Мне как-то позвонил гроссмейстер Галлахер. Гражданин Великобритании, он женился на швейцарке, живет в Швейцарии и играет на 2–3 доске за сборную этой страны. Конечно, он выступает и в командном чемпионате Англии. И вот он предложил мне сыграть одну партию за его клуб. Я согласился.

А там такие правила: на важный матч можно пригласить одного «ландскнехта», или «джокера», если угодно, и представить его в заявке за два часа до начала игры. Мне следовало приехать, разместиться в отеле и позавтракать скрытно, чтобы о моем присутствии не подозревали противники. Играть предстояло с сильной командой, которую возглавлял Найджел Шорт. Я думал, что играть буду с ним, к Шорту и готовился. Велико же оказалось мое удивление, когда за два часа до начала матча мне сообщили, что я должен играть тоже с «джокером» — с Бологаном! Очевидно, Бологану также пришлось предпринять все меры предосторожности, чтобы прибыть к месту игры неопознанным. Вероятно, ему пришлось выдержать большое физическое напряжение по дороге в Бирмингем, и он не оправился от него, — я выиграл партию без особых хлопот, и моя команда выиграла матч.

В 2002 году на Кюрасао проводился международный турнир, посвященный 40-летию знаменитого «Турнира кандидатов» на Кюрасао. Я в этом юбилейном турнире играл неплохо, боролся за первое место с израильским гроссмейстером Косашвили, мужем Софии Полгар, средней сестры в знаменитой «тройке».

Вообще, семья Полгар — это уникальное явление. Папа Ласло — венгр, мама Клара из закарпатской Украины. Они родили трех девочек, и папа Полгар решил не посылать их в школу, а воспитывал их сам. Надо признать, ему удалось развить таланты всех трех. Ласло любил шахматы и научил играть дочерей. Жужа, София и Юдит стали играть в шахматы, отказываясь участвовать в соревнованиях для девочек и женщин вообще. Выступали только в мужских турнирах, при этом само собой разумелось, что они женщины и поэтому должны получать большие гонорары! Девочки были напористые, боевые; не только за шахматной доской, но и вообще вели себя резко, по-мужски.

Не сказал бы, что я был в хороших отношениях с ними со всеми, но общий язык нашел со старшей девочкой — Жужей, или, как ее сейчас называют в Соединенных Штатах, Сюзан. Помню, первый раз я с ней встретился в 82-м году во время какого-то турнира в Англии. Мама ее мне представила, и мы с Жужей играли блиц. Ну, и после мы были в нормальных отношениях. Другие сестры вроде бы тоже относились ко мне с уважением. Но вернемся на Кюрасао.

Я проиграл Косашвили личную встречу, тем не менее, перед заключительным туром мы стояли вровень. В последний день он начал свою партию часа на три раньше остальных, поскольку его сопернику надо было раньше уезжать. К тому моменту, когда моя партия стала только разворачиваться, Косашвили свою уже закончил — он выиграл. А я играю черными с Моландером, и у меня возникли трудности по дебюту. Я сделал ход и вижу: противник выигрывает у меня материал. Моландер сидит думает, и тут к нашему столику подходит София Полгар и начинает изучать позицию. Ну смотреть — смотри на здоровье. Подозвала папу, и они вдвоем встали над головой моего противника-финна. И подумать только, о чем они там шепчутся? Вдруг она начнет шептаться по-английски и пояснит Моландеру, что ему надо делать?! Я решил, что необходимо защищаться, и взмахнул руками: мол, идите отсюда! И тут она произносит: «Whoareyou?!» («Ты кто такой?!») Я тут же вспомнил, как Тигран Петросян пританцовывал в кавказском ритме и приговаривал: «Я кто такой? Ты кто такой? Я кто такой? Ты кто такой?» Но мне тут было не до плясок, я подозвал главного судью, которым, кстати, был Юрий Авербах, и сказал: «Вот эти мне мешают!» И он отогнал болельщиков Косашвили в сторону.