Леонид Дядюченко - Какая она, победа?

продралась о скалы, весь пух выпотрошило ветром. Совсем окоченели руки.

Коля отдал Эрику пуховые рукавицы, повел к площадке. Тут подошли Егор

Кусов, Гена Курочкин, у площадки встретили Прокопова и Чижика. Ребята

приземлились благополучно, разве что Чижика немного «попотрошило» о

скалы, и теперь он тоже страдал от холода. С кислородом у них было все в

порядке, и они по очереди стали давать Эрику загубник маски. Черный

«нанизал» парашютистов на одну веревку, передал Кусову и Курочкину.

Ребята тотчас начали спуск к палаткам. Сам задержался. Надо было идти за

гребень южного склона, на восток. Оттуда взлетали сигнальные ракеты, и

там мог быть только терпящий бедствие парашютист.

Им оказался Саша Сидоренко. Собственно, беды с ним особенной не

случилось, если не считать того, что его унесло дальше всех, и, очутившись

наедине с горой, он просто не знал, как себя вести. Впрочем, инструкция на

этот счет была предельно ясной: «Не рыпаться», сидеть на месте, пускать

ракеты. Этим Саша и занялся, тем более что карнизный гребень, к которому

ему удалось прилепиться, к прогулкам в одиночестве не располагал. При

ударе о снег контейнер вырыл довольно вместительную яму, и Саша,

немного расширив ее, смог надежно укрыться от ветра. Тут он залез в

184

спальный мешок, закутался в пуховку. Теперь можно было ждать. Альпини-

сты найдут его, Саша не сомневался.

Они набрели на него уже в сумерках. Это были Божуков и Петрук. На

фирновых полях только что отгорел закатный румянец. Мороз начал хватать

сквозь пуховку. Но деваться некуда, все выходило таким образом, что «хо-

лодной ночевки» никак не избежать. «Схватить холодную» не очень приятно

и на четырех тысячах. На пяти делать этого не рекомендуется вовсе, не

говоря уже о шести тысячах, а тем более о семи, как получалось у них.

Расширили пещерку, закопались в снег. Счастье, что хоть у Сидоренко есть

мешок, хотя и в мешке, по всей видимости, жарко не будет. Какое сегодня

число? Неужели все еще 27-е?

КАК БЫТЬ С МОРОЗОВЫМ!

Первым, кого увидел Леша Шиндяйкин, перевалив за гребень южного

склона, был Слава Томарович. Он лежал лицом вверх, на снегу чернели

пятна крови. Ребята уже ушли дальше, надежд не было, но «док» опустился

на колени перед телом товарища. Егор Кусов, добравшийся к Томаровичу

раньше всех, пытался делать искусственное дыхание, непрямой массаж

сердца, давал кислород — все тщетно. Но как в это поверить?

«Док» поднялся, окинул взглядом площадку. Погасший купол

парашюта. Разбитый контейнер. Леша подобрал шоколад, колбасу, сунул их

в клапан анарак. Взвалил рюкзак, пошел на голоса. . Следы приводят к

Юматову, Мекаеву, Глагольеву. Но... никаких признаков жизни.

Беда нарастала как обвал. Теперь кричали откуда-то снизу. Стоять было

некогда. «Док» натянул капюшон, пошел на крик. Звали к Морозову.

Симптомы сотрясения мозга, боль в голени, вероятно, перелом. Пока

подполковник лежал без сознания, обморозил лицо, руки. Но главное, жив.

Теперь ему нужно только помочь. Быстро холодало, новокаин в ампулах

замерз, но это дело привычное, отогрел во рту. Противошоковые

185

мероприятия. Шина. Бинты. Тепло. Потеплей укутать пострадавшую ногу,

ведь она неподвижна. Но чем? Во что еще можно одеть Морозова?

Ребята поставили палатку. Палатка одна на весь спас-отряд..

Возвращаться к лагерю на 7100? Нет ни сил, ни времени, да и как быть с

Морозовым? Они находятся метрах в двухстах ниже вершины, они просто

физически не смогут вытащить его через верх, значит, вниз? Но этот путь

выведет в верховья Большой Саук-Дары, где еще не было ни одного

альпиниста. Как решиться на неизведанный маршрут с беспомощным

человеком на руках?

БОЛЬШАЯ САУК-ДАРА

Ночь вытерпели с трудом. Поначалу, сломленные усталостью и

пережитым, все уснули, но под утро, когда пуховки начали примерзать к

днищу палатки, спать стало невмоготу. Двое провели ночь и вовсе за

палаткой, завернувшись в парашют. Словом, все ждали рассвета с таким

нетерпением, перед которым меркли все возможные трудности неизвестного

спуска. Только бы за работу!

Утром к палатке подошли Божуков, Петрук, Саша Сидоренко. Еще раз

обсудили положение. Одна палатка, спальные мешки не у всех. Один примус.

Очень ограниченное количество бензина и продуктов. И еще одно обстоя-

тельство — никто внизу не знает, куда они делись. Конечно, будут искать,

разыщут, но и на это нужно время! Трудно решиться на спуск в Большую

Саук-Дару. Ведь любая задержка отразится на состоянии транспортируемых.

Но склон как будто просматривается вплоть до ледника. Да и нет другого

выхода.

Используя кусок поролона, спальные мешки, упаковали Морозова в

«кокон». Теперь вниз. Сразу же убедились в том, что маршрут «не подарок».

Обширные снежные поля. Лавиноопасное состояние снега. А под этим

снегом трещины. Надо идти след в след, а как это сделать, если все впряглись

186

в «кокон», да и Саше Сидоренко тоже нужна помощь?

С работой пришла жажда. Это может показаться нелепицей, парадоксом,

ведь вокруг снег и лед, не пустыня же! Пустыня. Хуже пустыни, оттого что

есть искушение набить снегом рот, отломить сосульку. Но кусок льда за

щекой — это верная ангина. А им только этого и не хватает, чтобы кто-

нибудь заболел. Страшно хочется пить. Человек нигде так не высыхает, как

на высоте. А бензина в примусе столько, что снег можно топить только для

больного. Ну и, конечно, для Саши Сидоренко.

Над вершиной появился самолет. Он долго летал над пиком, над

склонами, потом улетел.

Увидели их? Не увидели? Трудно надеяться; что можно разглядеть

среди скал и трещин с такой высоты? Да и кто знает, где следует их искать?

К вечеру спустились почти к леднику, заночевали на 6000.

Беспрестанные мысли о воде доводили чуть ли не до галлюцинаций.

Мерещился ферганский киоск «Соки — воды», и «док» Шиндяйкин дал себе

слово, что если они выберутся отсюда, с Большой Саук-Дары, то он обяза-

тельно приедет в Фергану, придет в этот киоск и будет пить, пить, пить, пока

не зальет жажду, если это вообще выполнимо... И снова будет пить!

Божуков в том, что они выберутся с Большой Саук-Дары, ничуть не

сомневался. Дело времени, вот и все. И. . труда. Он вел группу с обычной для

него твердостью, уверенностью в своих силах, не давал раскисать. А когда

утром 29 июля появился вертолет и сбросил контейнер, тут повеселел даже

Морозов, которому было трудно от одного только сознания своей

беспомощности, не говоря уж ни о чем другом.

К контейнеру пошли Добровольский и Путрин. Груз приземлился чуть