Владимир Гузман - Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

Дорогие читатели, предлагаемый вашему вниманию текст "ТРОПОЙ СВЯЩЕННОГО КОЗЕРОГА" совмещает в себе жанры авантюрного рассказа, автобиографической повести и инициатического романа. В качестве близких по характеру произведений можно назвать "Рукопись, найденную в Сарагоссе" Я. Потоцкого, "Из пещер и дебрей Индостана" Е. Блаватской или "Встречи с замечательными людьми" Г. Гурджиева. Речь здесь идет в целом об альтернативной тусовке в советской Средней Азии - мистиках, йогах, хиппи, диссидентах, артистах, разного рода романтиках и просто сумасшедших. Все описанное - чистейшая правда!

В Среднюю Азию я впервые попал в 1977 году. Это была эпоха самого расцвета застоя. Народ набирал жиры, хороших товаров с каждым днем становилось все больше, и жилось все веселее. Я только что закончил институт с дипломом филолога и обладал неограниченным резервом свободного времени. На производственную практику в качестве сельского учителя на каком-нибудь отдаленном балтийском острове я выходить никоим образом не собирался. Была в Эстонии такая халява, что отмазаться от распределения представлялось возможным без сильных напрягов.

В то время вовсю раскручивалось движение нью-эйдж, ориентализация нравов в продвинутых слоях общества шла по возрастающей. В общем, Восток был «in». Тартуский университет выпускал ученые записки с описаниями мескалиновых опытов сотрудников тартуско-московской школы и пособиями по медитации тибетской школы жод-жуд. Появилась первая таллиннско-московская тусовка кришнаитов во главе с Толей Пиняевым. В альтернативных салонах гадали на И-Цзине. «Благоприятен брод через великую реку». Оракул призывал меня к большому переходу. Интуиция звала в Среднюю Азию. И любопытство — тоже.

Первым человеком, к которому я обратился за консультацией по азиатскому вопросу, был Рыжий. Рыжий — урожденный одессит и авантюрист, сын капитана дальнего плавания и выпускник ВГИКа — периодически оттягивался в Душанбе у своих друганов, с которыми прежде учился в Москве.

— Ну и что же, Дмитрий, представляет собой Таджикистан?

— Рай!

И я узнал, что «тадж» означает «белый» или «благородный», что Бухара и Самарканд — таджикские города, и что вообще Таджикистан входит в персидский культурный ареал, а Тадж-Махал — пример таджикского искусства в Индии. Жизнь в этом раю протекает примерно так: «Утром встаешь, делаешь косяк и ложишься в гамак. Вокруг птицы поют, горная панорама — дух захватывает, девушки в шелковых платьях чай носят, фрукты, плов... Так и тащишься до вечера!..»

— Что нужно брать с собой?

— Ничего!..

Понятно, что после такой информации не ехать в Азию было просто невозможно. Я так, в принципе, и прикидывал: брать с собой ничего не нужно. За несколько дней до отъезда встретил на улице знакомого системщика, который только что вернулся из Средней Азии и версию о том, что «ничего не нужно», что там тепло и классно, полностью подтвердил. С другой стороны, его рассказ оправдал и мои латентные опасения по поводу излишней строгости азиатского этикета в отношении целого ряда специальных вопросов.

Например, выяснилось, что нашего общего приятеля Рейна, которого все звали «Мичурин» (из-за того, что он постоянно приносил гнездившейся у него хипповой тусовке свежие яблоки), в Ташкенте на базаре замела милиция и отправила в дурдом. Теперь его мамаша должна была срочно ехать туда, чтобы получить чадо на руки. Самоходом врачи пускать парня, видимо, не решались. Поводом, по которому молодца повинтили, оказался его неадекватный кришнаитский аутлук: лысый, в бусах, со звякающими караталами (индийская перкуссия) в руках, проповедующий — можно себе представить! Мичурин, видимо, порешил резко подняться в рейтинге тогда только что складывавшейся кришнаитской тусовки и поехал в этих целях на мусульманский Восток добровольным апостолом миссии Свами Прабхупады. Видно, не судьба! Несмотря на то что позже он достиг в рамках секты брахманского достоинства и даже женился на стар-кришнаитке — известной московской поэтессе, искомого просветления Кришна ему не принес. Спустя десятилетие Мичурин, отказавшись от титулов, реинтегрировался в ткань бесхитростной жизни эстонского народа где-то на рыбачьих островах Дальней Надежды.

Ну, поскольку мы в Азию ехали вовсе не за титулами, а лишь за туманом и за запахом травы, то риск быть повинченным из-за несоответствия культурным нормам аборигенов можно было особо в расчет не принимать. Да и где наша только не пропадала!

И вот наконец настал тот замечательный солнечный летний день, когда я налегке сел в поезд Таллинн—Москва—Душанбе, и магическое волшебное путешествие началось.

В принципе, ехал я не совсем в никуда. За месяц до этого в Душанбе из Таллинна отправились Эдик Малыш и Родригес. У Эдикова брата-медика был там какой-то знакомый по университету, тоже медик. Звали его Коля, и мы с Эдиком договорились, что как-нибудь сконтачимся через него. Пространства, пересекаемые составом по пути в припамирский рай, полны космогонического символизма и соответствуют магическим климатам древнего натурфилософского учения исмаилитов.

Мой трансконтинентальный тур начинался у «финских скал» балтийского побережья, у крайней кромки атлантических вод, из которых встает гигантский скалистый утес рыцарского запретного города — исторического ядра Ревеля-Таллинна. Пространство между бухтами Финского залива и Валдайской возвышенностью представляет собой типично прибалтийский ландшафт — хвойный лес с выходом на белые ливонские пляжи. Далее идет более светлая сухая и теплая полоса лиственных лесов с русскими березами и бесконечными голубыми наличниками. Этот классический шишкинско-тургеневский пейзаж заканчивается тамбовскими лесами, за которыми открываются приволжские степи — бескрайние пространства с низкорослой растительностью, переходящие в засушливую казахстанскую целину.

Единственные объекты, бросающиеся в глаза на протяжении полутора суток, в течение которых поезд пересекает Казахстан, — это гигантские кладбища. Форма и размеры многочисленных мавзолеев заставляют новичка принимать поначалу все видимое за реальные города: купола с изящными полумесяцами, зубчатые стены, мощные порталы с куфической вязью и каменными чалмами... Города мертвых — как в Древнем Египте — в затерянных пространствах континентальной Евразии... И как в Африке — верблюды! Впервые верблюда за пределами зоопарка я увидел именно здесь, в Казахстане. В Приаралье в те времена местные жители еще продавали пассажирам с транзитных поездов свежую рыбу. Странно было видеть, как в ночи, из полупустыни, к поезду выходят, подобные аидовым теням, рыбари с отменным уловом.