Светлана Богословская - Капкан для птиц

Некогда ему. Ему не до мелочей. А читал ли он книгу под названием «Уголовный кодекс»? Вдруг и ее не читал?

Я продолжала лежать в палате, прикованная цепью из наручников. Иногда удавалось уклоняться от назначенных уколов: приходили медсестры, которые меня хорошо знали, и понимали мой взгляд. Кололи мимо меня в подушки или матрац, когда менты из охраны теряли бдительность.

Когда дверь в палату открывалась, мои больные в знак поддержки умудрялись просунуть букетик цветов, собранных на больничной клумбе. «Мы с вами», — засовывали они под дверь записочки. Но постепенно мой мозг, затуманенный уколами, выплывал из тумана. Я опять была способна мыслить, владеть ситуацией и даже сочинять стихи.

В больничной палате, в которой я валялась, стоял шкафчик. За этим шкафчиком проходил изгиб трубы, и где-то рядом имелась розетка для радио. Провод радио был коротким, и радио не удавалось поставить на стол, шкафчик или окно. Был только один выход: поставить на изгиб трубы за шкафом. Поэтому, когда радио было включено, звук исходил из-за шкафа. И я прозвала радио «голос из-за шкафа». «Голос из-за шкафа» приносил в мою грустную жизнь новости: какая погода, сколько времени и так далее. Как будто мне было интересно, какая там погода или сколько времени: я потеряла счет дням, мне уже было все равно. Хотя когда «голос из-за шкафа» передавал гороскоп, я прислушивалась: вдруг судьба сулит моему знаку счастливую случайность, вдруг звезды посмотрят на меня или хотя бы в мою сторону и произойдет чудо — с меня снимут оковы, извинятся за причиненные неудобства и скажут: «Вы свободны». Спросят для приличия: «Как наручники, не сильно жали?» — потом добавят: «Ах, извините, мы нашли настоящих преступников, вы действительно оказались честным человеком». И я их великодушно прощу.

Но ничего такого не происходило. «Голос из-за шкафа» не умолкал, часто повторял фразу: «Преступникам удалось скрыться». Террористов не поймали, убийц журналистов не поймали, торговцев наркотиками тоже не поймали. А кого, спрашивается, поймали? Я тебя спрашиваю! «Голос из-за шкафа» молчал. Кстати, я вспомнила Леху, он называл радио «коробкой с кипишем».

Сегодня «голос из-за шкафа» вещал очень интересное. Даже охранники заслушались и не стали выключать. «Коробка с кипишем» сообщала рейтинг самых невероятных побегов из тюрем. Исчезновение только что осужденного преступника из британской тюрьмы вошло в анналы мировой криминалистики. Скотланд-Ярд арестовал осужденного поджигателя, который совершил дерзкий побег из лондонской тюрьмы «Пентонвилль». В первый же день своего тюремного срока 39-летний уроженец Франции зацепился за днище фургона для перевозки заключенных, в котором его только успели доставить в тюрьму, и благополучно скрылся. Потом Джулиен Шаторд, избавивший себя от тюремного заключения на три дня, сам явился в полицейский участок. Сотрудники тюрьмы признались, что не сразу заметили бегство находчивого заключенного. Только спустя семь часов, просматривая записи камер видеонаблюдения, охранники обратили внимание на странную тень под фургоном. Ловкий трюк беглеца занял почетное место среди выдающихся побегов.

1597 год. Более четырех столетий назад иезуитский священник Джон Геральд совершил «ниспосланный Божественным вдохновением» побег из лондонского Тауэра. После первого же письма своим сторонникам в лице католических священников Геральд начал получать от них секретные сведения с помощью невидимых чернил — его собственного изобретения. Благодаря этим подсказкам узник проделал ход в каменной стене камеры, незаметно прошмыгнул по коридору, а снаружи поднялся по винтовой лестнице на высокую башню, обнесенную рвом. Внизу, в ночной темноте, беглеца уже поджидала лодка. Сообщник бросил Геральду веревку, завязав конец толстым морским узлом. Беглец закрепил ее на башне, а затем благополучно спустился вниз. Отчаянного иезуита так и не поймали.

1755 год. Великий соблазнитель женщин Казанова после бурного романа с чужой женой оказался в страшной венецианской тюрьме «Пьомби» («Свинец»), прозванной так за непроницаемое свинцовое покрытие на стенах и крыше. Однако богатое воображение позволило Казанове совершить свой знаменитый побег, о котором он даже позднее напишет книгу. Чтобы реализовать задуманное, он изготовил из куска металла подобие лопаты. С помощью этого подручного средства Казанова несколько месяцев упорно копал лаз в углу камеры и не отказался от своих планов даже после того, как его перевели в другую камеру, только стал осторожнее. Он подговорил монаха из соседней камеры, и в итоге им удалось сбежать из тюрьмы вдвоем, используя тот же инструмент: им они взламывали двери.

1864 год. Томас Роуз был одним из тысячи северян, захваченных конфедератами в плен на бывшем торговом складе Ричмонда в ходе Гражданской войны в США. Свой путь к свободе заключенный прокладывал вместе с несколькими боевыми товарищами, используя карманные ножи и отходы древесины. В конечном итоге заключенным удалось прорыть туннель длиной пятнадцать метров, который начинался в тюремной камере и заканчивался в пустующем сарае. Полковник Роуз был настолько доволен своим надежным сооружением, что спустя несколько дней вновь вернулся в тюрьму, решив подарить свободу еще пятнадцати заключенным. В целом же этой секретной лазейкой воспользовались девяносто три офицера, что побудило члена Конфедерации Ричмонда назвать крупномасштабный побег «экстраординарной аферой».

1962 год. Легендарная тюрьма «Алькатрас» предназначалась для особо опасных преступников и считалась недоступной с точки зрения возможности совершить побег. В течение шести месяцев некое трио разрушало бетонную стену в своих камерах, чтобы добраться до вентиляционной системы. Для этого они использовали маникюрные ножницы и несколько ложек. Заключенным удалось пролезть через систему вентиляции, и они покинули остров на самодельном плоту. Существует, правда, версия, что они при этом утонули.

«Голос из-за шкафа» замолчал, я сделала вид, что сплю и ничего не слышу. Я вспомнила Леху. Ох, Леха, Леха! Где ты теперь? На кого оставил меня? Я уже понимала, что те несколько дней, проведенных с ним в одной камере, будут самыми счастливыми днями моей тюремной жизни. Любимым писателем Лехи был Дюма, и книгу «Граф Монте-Кристо», которую носил он в своем бауле, Леха зачитал до дыр. Когда он спал, то подкладывал ее вместо подушки под голову. Эдмон Дантес был его кумиром. Вечером в темной камере Леха таинственным голосом рассказывал мне про замок Иф. Он описывал эту крепость со всеми подробностями, можно было подумать, будто он сам там побывал. Он изображал, пугая меня, судорожные движения холерного вибриона, занесенного в Марсель капитаном Жаном-Батистом Шато (хотя, по-моему, это была чума, а не холера), описывал хитроумный побег из замка Иф, окруженного морем, бежать откуда было невозможно в принципе. Лишь в одном Леха не понимал Дантеса: зачем бежать. Сам он никуда из тюрьмы не собирался. «Идти мне некуда, меня и здесь неплохо кормят», — говорил мне Леха. Еще он рассказывал про Остров дьявола. Попавший туда был обречен. «Неисправимые» погибали от непосильной работы и адского климата, людей заедали насекомые, пиявки, змеи. Леха изображал пиявок, змей и комаров, загрызающих людей на Острове дьявола. И все это — радостно, хохоча и закатывая свои маленькие глазки.