Фабиан Гарин - Командующий фронтом

— Вот вам блестящий бизнес, господин Корнеев. Поймайте Лазо и приведите его ко мне.

— Это не так просто. Надо подкупить много людей, господин Моррисон.

— Говорите прямо: сколько вы хотите?

— Десять тысяч долларов.

— Вы деловой человек, но больше пяти тысяч я не дам.

В этот же час Лимонов сидел у Катамуро.

— Сколько винтовок привез для Сибирского правительства пароход, прибывший из Сиэтла? — поинтересовался Катамуро.

— Сто тысяч.

— Какой системы?

— Ремингтон.

— Еще что привезено?

— Двести тысяч пар армейской обуви.

— И это все?

— Все, господин полковник.

— Вы не умеете работать, — упрекнул его Катамуро.

Лимонов пожал плечами.

— Почему в последнее время американцы интересуются беспроволочным телеграфом? — спросил полковник.

— Не знаю, но обещаю узнать. Зато могу вам сообщить, что во Владивосток пробрался коммунистический агент Лазо.

Полковник недоверчиво посмотрел на Лимонова.

— Если не врете, то за его поимку я могу пообещать двадцать тысяч иен.

— Приложу все усилия, господин полковник.

Новый год Сергей с Ольгой встретили горячим чаем, только вместо хлеба Ольга принесла сладкие коржи.

На другой день Сергей, дождавшись вечера, вышел погулять и, позабыв о грозящей ему опасности, добрел до Светланки.

Горсткой каменных зданий город брошен на крутые отроги Сихотэ-Алиня, причудливо изогнувшихся по кривизне Золотого Рога. С гор ползут красивые улочки. Летом парусники в бухте скользят по глади воды.

Владивосток весь внизу, на узкой ленте берега, в молах и причалах.

Сейчас в городе снега, как обычно, было мало. Сергей миновал гостиницы «Тихий океан» и «Золотой Рог», Русско-китайский банк, здание Морского собрания.

Прохожих, несмотря на ветреный вечер, было много. Неожиданно раздались крики мальчишек-газетчиков:

— Вечерний выпуск! Последние известия! Во Владивосток пробрался большевистский комиссар Лазо…

Прохожие покупали газеты и, кутаясь в шубы и пальто, поспешно уходили в боковые улицы.

Лазо тоже мог свернуть в сторону, но решил вернуться домой именно тем же путем, каким пришел на Светланку, чтобы затеряться в толпе. Он даже купил газету и спрятал в карман. Ему хотелось посмотреть, что о нем пишут, но остановиться на улице у фонаря он не рискнул.

Возле гостиницы, в широкие двери которой то и дело входили и выходили подвыпившие офицеры, Лазо заметил, что рядом с ним неотступно движется кто-то другой, и сразу насторожился. Возле Успенского собора он оглянулся. За ним молча шагал высокий офицер. Могло быть, что офицер шел по своему делу, могло быть, что он следил за Лазо.

За собором было тихо и пустынно. Лазо, делая вид, что прячет лицо от порыва ветра, незаметно повернулся — офицер настойчиво шел за ним. Лазо решил прекратить наглое преследование, обдумывая, как это сделать лучше. Дорогу к дому он запомнил, но, не зная города, не представлял себе, где бы укрыться. Офицер мог открыть стрельбу, Лазо ответил бы тем же — в кармане у него лежал револьвер, но стрельба привлекла бы внимание прохожих, которые могли бы изловить «опасного преступника». Оставалось заманить офицера как можно дальше от центральных улиц, где замести следы было гораздо легче.

Выйдя на Ботаническую улицу, он услышал приближающиеся шаги офицера и понял, что вот-вот произойдет стычка. Офицер действительно подскочил к Лазо и, направив на него револьвер, приказал:

— Предъявите ваши документы!

— Пожалуйста! — с невозмутимым спокойствием ответил Лазо.

— Документы! — повторил еще более грозно офицер.

Лазо рывком выхватил у него револьвер и одновременно сильно пнул его ногой в живот. Офицер упал, потеряв сознание, а Сергей, подобрав револьвер, пошел без оглядки.

Ольга встретила его встревоженно.

— Где ты был так долго?

Лазо, как ни в чем не бывало, снял пальто, обнял жену и прижал ее к себе.

— Гулял по Светланке, смотрел на прохожих. И узнал одну новость…

Лазо чувствовал волнение Ольги и потому решил умолчать о случившемся, но скрывать от нее газету было бесполезно — она сама прочитала бы ее на другой день.

— Меня ищут, Олюшка. — Он развернул газету. В глаза бросился заголовок, набранный крупным шрифтом: «Большевистский комиссар Лазо пробрался во Владивосток». — Как они могли пронюхать — ума не приложу. Кто мог меня выдать?

Они перебирали в памяти встречи, знакомства, но так и не могли догадаться.

Лазо незаметно спрятал под подушку отобранный у офицера револьвер.

— Ничего, Олюшка, не волнуйся.

В приемной генерала Рождественского был раскинут огромный ковер. На круглом столе, накрытом зеленой скатертью, лежали газеты. У дверей генеральского кабинета сидел за письменным столом упитанный, розовощекий, с коротко остриженными волосами прапорщик в новых погонах. По его веселым глазам нетрудно было догадаться, что должность адъютанта ему нравится.

Генерала дожидались полковник и штабс-капитан. Полковник, которому, по-видимому, наскучило ждать, часто вытаскивал из маленького кармашка брюк часы, открывал крышку, закрывал и, тяжело вздыхая, прятал их обратно. Штабс-капитан тоже нервничал: он то подкручивал пышные каштановые усы, то барабанил пальцами по столу.

Вошел капитан Корнеев. Откозыряв полковнику, он подошел к прапорщику и спросил:

— Генерал у себя?

— Он занят, — ответил прапорщик, — и, кроме того, его, видите, дожидаются другие.

— Доложите: прибыл капитан Корнеев. — И тут же подумал: «Я еще доживу до того времени, когда скажут: «Прибыл полковник Корнеев», а то мне доложат: «Вас ожидает полковник Перебейнос» — и я отвечу: «Пусть придет в другой раз, сейчас я занят». И пока Корнеев предавался размышлениям, которые приносили ему величайшее наслаждение, ибо вся его маленькая жизнь заключалась в мелких иллюзорных мечтаниях, прапорщик с любопытством посмотрел на Корнеева и вошел к генералу.

— Пожалуйста, капитан! — сказал он, возвратись.

Корнеев небрежно прошел мимо полковника и штабс-капитана. В кабинете у генерала ему ничего не понравилось — ни мебель из мореного дуба, ни тяжелые малиновые портьеры, ни цветной ковер, а лишь одни генеральские погоны, отливавшие золотом, ибо в конечном счете тщеславие Корнеева поглощало все.

— Ваше превосходительство, простите за беспокойство, но мой приход связан с вопросом о Лазо.

Генерал насторожился.

— Разрешите задать вам вопрос? — продолжал Корнеев.

— Я вас слушаю.

— Кто ваш спутник, с которым вы простились у вагона, когда я встретил вас на вокзале?

— А в чем дело?

— Есть подозрения, что это был Лазо.

— Глупости! — сказал раздраженно генерал. — Это все, что вы могли придумать?

— Осмелюсь доложить, подозрения весьма веские, — настойчиво подчеркнул Корнеев. — Вы, случайно, не знаете фамилию вашего спутника?