В Крутов - «Отцы-основоположники» коммунистического рабства [Вождь: Ленин, которого мы не знали]

Для Ленина главное неудобство в эмиграции сводилось к необходимости сокрытия своего материального благополучия. Кстати, при жизни «вождя» не было и легенды о его постоянных материальных затруднениях. Миф о «бедствиях» Ильича был создан позднее, после 1924 года. Здравый смысл запрещает нам верить в сказку, будто неимущий господин Ленин мог подолгу жить на швейцарских курортах и снимать квартиры в «дорогих» городах Европы, издавать свои газеты и без конца колесить из одной страны в другую. За все нужно платить. В том же прекрасном Париже бывали случаи, когда русские рабочие, эмигранты-социалисты, от голода сходили с ума. Некоторые, не выдержав тяжести материальных невзгод и голода, кончали жизнь самоубийством. Например, московский рабочий Пригара бросился с моста в Сену.

Ленин знал о бедствиях рабочих-большевиков в эмиграции, но никому из них не помог. Он придерживался мнения, согласно которому партия — не благотворительное общество и не «Армия спасения». Конечно, о Горьком нужно было заботиться, проверяя, не сырая ли у него простыня. Горький имел большие деньги, и Ленин потихоньку вытягивал у него для своих нужд весьма крупные суммы. В таких случаях Ильич, подобно Марксу, часто действует через подставных лиц. В частности, в письме к А. Богданову Ленин просит последнего выудить деньги у Алексея Максимыча. «Помощь в первые месяцы нужна дьявольская… Не забывайте этого и тащите (особенно с Горького)…» (Слова в скобках подчеркнуты Лениным — Ленин В. И. ПСС, т. 47, с. 5–6).

Речь здесь идет, разумеется, не о помощи голодающим большевистским эмигрантам. В том же письме подтверждается глубокий эгоизм Ленина и его наплевательское отношение к безопасности других людей. Когда Ленин прибыл за границу, то по соображениям сверхконспирации не общался ни с одной зарубежной колонией, при возможности квартиры снимал под чужой фамилией, скрывал свое имя и национальность. Эти перестраховочные меры, как известно, оказались напрасными, они продемонстрировали не столько конспиративное мастерство «вождя», сколько его трусость. Себя он прятал, как мог, а вот рабочим, живущим в России, рекомендовал открыто выписывать запрещенную газету «Вперед» на свои домашние адреса. Ленин пишет: «Надо добиваться также, чтобы рабочие непосредственно давали свои собственные адреса для посылки «Вперед» в конвертах… Полиция не в силах перехватить и десятой доли конвертов» (Ленин В. И. ПСС, т. 47, с. 7). А вдруг перехватит? Как быть с теми, кто заранее обрекался Лениным на полицейскую децимацию? У товарищей рабочих есть семьи, жены, дети. Арестуют рабочего, закуют в острог, кто будет кормить его детей? Добрый дедушка Ленин? От его щедрот один путь — в петлю или в речку. У рабочих не было мам с пенсиями вдов действительных статских советников, счетов в банках и приносящих доход поместий. Ленин дрожал как осиновый лист только за свою жизнь. Распространение газет нужно было ему для популяризации марксистских идей. Ради этого он готов был обречь каждого десятого читателя своей газетки на тюрьму, а его семью на голод и другие лишения.

Сталин любил повторять: «Лес рубят — щепки летят». В порыве сатанинского вдохновения коммунистические «вожди» обычно игнорируют живую разницу между человеком и щепкой. Марксисты рубят не лес, а человечество, превращая общественную жизнь в кучу щеповидных отходов своей идеологии. Маркс тоже, помнится, имел слабинку подставлять под удар чужие лбы, не забывая любыми способами спасать собственный.

Чтобы голодающие рабочие-партийцы не претендовали на личную материальную помощь их «вождя», Ленин усиленно рекомендовал всем своим содержателям скрывать истинные суммы высылаемых ему денег. В письме к А. Калмыковой, давшей Ильичу тысячу рублей, Ленин назидает: «Я бы лично склонился к тому, что лучше пока всей суммы не объявлять никому (держать ее про себя), о возможности получить всю сразу — тоже абсолютно никому, ибо теперь «возможных» предприятий тьма. Обилие побегов (из тюрем и ссылок. — Примечание наше) ставит «в распоряжение «Искры» кучу людей при условии содержать всех их, но если за это широко, легко и необдуманно взяться, то мы окажемся через 1/ 2 года — год без ничего» (Ленин В. И. IICC, т. 48, с. 228).

И далее следует рекомендация каждому заботиться о себе самостоятельно. Вот как отблагодарил добрый Ильич читателей своей агитки. Если бы он обеспечил деньгами всех бежавших из царских тюрем и ссылок рабочих, то через год у Ленина денег существенно поубавилось бы. Чем кормить всяких, пусть лучше в Сену кидаются. Сейчас Ленину нужны были рабочие в России, а не в Париже. Нужны были для агитации, для шума, для жертв, для материала к его статьям, для распространения ленинской лжи. Отшумевшие и отсидевшие рабочие, попавшие в заключение из-за ленинских подстрекательств, а затем прибывшие к «вождю» за наукой и спасением, Ленину были не нужны. Его черствый эгоизм закоренелого прагматика как нельзя лучше вырисовывался на фоне отношения к реальным человеческим нуждам рабочих еще задолго до октябрьского «лицедейства».

Регулярной материальной поддержкой «вождя» пользовались только избранные ленинские функционеры, среди которых один Бабушкин числился рабочим, хотя сидел в основном на содержании своего дяди-фабриканта. Богдан, Улитка, Медвежонок, Гуща, Лапоть, Матрена, Лошадь и Грызун составили тесную компанию доверенных содерженцев «вождя» и «вдохновителя. Кроме указанных лиц, к важным делам почти никто не допускался, а в святая святых ленинской затеи не были посвящены даже самые близкие соучастники. «… Он один понимал внутреннюю сущность… нашей партии», — говорил позднее его преемник Сталин (Воспоминания о В. И. Ленине, 1969, т. 2, с. 130).

Каждый из близких знал часть общего замысла, но не суть замысла в целом. Общие слова о свержении царизма, помещиков и буржуазии выражали всего лишь видимую часть реального вождистского замысла. Дальнейшая «революционная» ленинская практика невольно вскрыла значение его сокровеннейших желаний. Борьба с Троцким и выдвижение «наверх» второго эшелона своих соратников, массовый террор и неожиданно спешные переорганизации управленческого аппарата, бегство из цитадели переворота в московский Кремль и т. д. — все это во многом способствовало закреплению единоличной власти Ильича Первого. Год от года все кому не лень перемывают косточки сталинского культа личности, в пылу забывая о культе личности Ленина. Именно «скромный» дедушка Ленин был основоположником института своей личности в условиях первого этапа большевистского порабощения России, а до него в условиях безвластия эту идею формировал и отшлифовывал «отец» Маркс.

Каждый соцлагерный «вождь» обречен на культ, закономерно вырастающий из семени большевистского «демократического централизма» — основы бытия единоличной власти красных диктаторов. Централизм этот вовсе не демократический. Ничего общего, собственно, с народовластием у него нет. Суть большевистского принципа «демократического централизма» сводится к обеспечению персонализированного централизма власти энного партийца над народом, а не наоборот. Если бы слова коммунистических идеологов о демократическом централизме соответствовали вытекающему из данной формулы содержанию, советская власть в настоящем ее виде просто перестала бы существовать и ни один Сталин — Брежнев не сумел бы руководить страною практически пожизненно. Какое ныне в России «народовластие», какие «выборы» и «демократизм» управления, знают все недовольные рабы КПСС «от Москвы до самых до окраин». Словесная оболочка теоретического обоснования большевистского «демцентрализма» создана для добротного сохранения лженосной сердцевины одного из важнейших средств идеологического одурманивания трудящихся, создана для обмана зрения, в расчете на массовую политическую близорукость участников и жертв коммунистического лицедейства. «Демократический централизм» коммунистической власти выполняет функцию красивой декорации, в тени которой творят свои некрасивые дела единовластвующие наднародные самоизбранники, в исполнении народной воли отнюдь не заинтересованные, ибо эта воля отвергает начисто коммунизм с его марксизмом-ленинизмом. Здравая воля русского народа никогда не создала бы на месте России антинародное государство СССР. Поэтому большевики прежде всего постарались заразить известную часть народа идеей «пролетарского интернационализма», парализовав здравую волю ложью несбыточных обещаний; в числе которых не последнее место занимало обещание «истинно народной власти», построенной на принципе демократического, т. е. народоправного, централизма. Теперь, когда советская власть дожила до пенсионного возраста, попробуйте в нормальной обстановке сказать рабочим, что советская власть — их, родная, что страной правят они, а не «генсек». Хорошо, если ноги окажутся быстры. Ведь фактически под убаюкивающие песенки на тему заботы партии и правительства о благе народа, коммунистическая «номенклатура» обратила трудовой народ в рабство.