Джеффри Гартен - От шелка до кремния

В приключенческой повести Джозефа Конрада «Сердце тьмы», написанной в 1899 году, главный герой Чарльз Марлоу, от лица которого ведется повествование, стал одержим мистером Куртцем, главой отдаленного колониального поселения в Бельгийском Конго. Куртц воплощает в себе различные аспекты европейской культуры империализма, культуры, которая возникает как результат столкновения правителя и подданного на чужой земле, культуры, которая порождает мегаломаниакальные и насильнические тенденции, граничащие с безумием, при отсутствии нравственных ориентиров. Можно понять, почему мы замечаем подобные качества и в Роберте Клайве: он воплощает собой британский империализм. Писатель и историк Уильям Далримпл называет Клайва «неустойчивым социопатом» [101] Dalrymple, “Corporate Raiders”. . И тем не менее вероломный исполнитель, умелый приспособленец Клайв служит прекрасным примером того, насколько хорошо исторические обстоятельства могут подходить конкретной личности. Да, порой он был безжалостным, но в результате его действий Британия управляла сорока тремя колониями на пяти континентах, связывая Лондон с Восточной и Южной Азией, Северной и Латинской Америкой и держа под контролем четверть мировой суши и пятую часть населения планеты. Клайв добился этого благодаря решимости, хитрости, грубой силе и откровенному корыстолюбию. Чингисхан и принц Энрике расширяли физические границы человечества, а Клайв и ему подобные вторгались на уже открытые земли и внедряли идеи, которые, на радость или на беду, преодолевали все географические границы. И результаты этой экспансии превосходили всё, что когда-либо сделали монголы.

Клайв стал той реформаторской силой, которая распространила на обширных территориях представления Британии об эффективном демократическом управлении, верховенстве права, рыночной экономике, многопартийности и современных системах образования. Империя была проводником политической и экономической либерализации, отличающих б о льшую часть XX века и первое десятилетие века XXI. Именно Британская империя в тандеме с американской демократической капиталистической системой сделала мировую экономику такой, какой мы ее сегодня знаем — опирающейся на потребительский рынок, закон и идеалы свободного и открытого общества (по крайней мере, для Северной Америки, Европы и все большего числа развивающихся стран) [102] Это центральная тема книги Walter Russell Mead’s God and Gold: Britain, America and the Making of the Modern World (New York: Alfred A. Knopf, 2007). .

В первые несколько десятилетий у Британской империи не было стратегического плана развития. Она шла вперед за счет неожиданных решений энтузиастов, которые хотели славы для Англии, боролись за свои ценности, жаждали приключений и богатства. Клайв — яркий тому пример.

Майер Амшель Ротшильд родился в семье мелкого предпринимателя, торговавшего антикварными монетами и шелком в Юденгассе, еврейском гетто Франкфурта. В гетто не было ни клумб, ни деревьев, и историки описывают его как «зловонную голую трущобу» [103] Описание гетто основано большей частью на Elon, Founder, 33–53 и Ferguson, Money’s Prophets, 36–40. . Один неизвестный путешественник той эпохи писал, что найти гетто во Франкфурте не составляет никакого труда: достаточно просто идти на смердящий запах [104] Elon, Founder, 40. .

Еврейская община, несмотря на это, вела активную деятельность, и Майер, даже став одним из самых влиятельных банкиров в мире, оттуда не переехал. В квартале было свое правление, свои суды, свои благотворительные организации, которые помогали вдовам и лечили бедняков. Здесь была больница, общественные бани, театр, общинная пекарня и четыре синагоги — центр сплоченного сообщества.

Майер жил на маленькой улочке — настолько узкой, что на ней с трудом разворачивались гужевые повозки. С двух сторон по улице текли нечистоты, так что пройти можно было лишь посередине. Майер был младшим из десяти выживших детей, он жил в крохотной комнатке вместе с пятью своими братьями. Ротшильды делили небольшой дом с другой семьей. Их окна выходили на узкую улицу, на противоположной стороне которой выстроились однообразные дома, единственным украшением которых были вывески: «Белая репа», «Золотой родник». На доме Ротшильдов красовалась надпись: «Красный щит».

Каждый день Майер ходил в ближайшую синагогу, где получал начальное образование, как и все дети еврейских гетто середины XVIII века. Он изучал Танах, Талмуд, еврейскую литературу и традиции. Из неприглядного со стороны гетто выходили не только раввины и канторы, но и врачи, математики, актеры, музыканты, учителя и весьма предприимчивые дельцы. Правда, никому из них не удалось достичь таких высот, как Майеру Амшелю Ротшильду.

Чувство еврейской общности крепло под гнетом предрассудков франкфуртского правительства, которое на протяжении трех столетий держало евреев в гетто, грубо ущемляло их гражданские права и периодически учиняло погромы. Так, правительство издало указ, которым ограничивало количество домов в гетто, что привело к явной перенаселенности. Целые районы Юденгассе с деревянной застройкой сгорали дотла в пожарах в 1711, 1721 и 1774 годах. Окна еврейских домов, выходящие в город, по вечерам должны были быть закрыты ставнями, чтобы евреи не могли смотреть на дома христиан. Чтобы выйти из гетто вечером, на выходных или в дни христианских праздников, еврей должен был иметь специальный пропуск, кроме того, ему запрещалось заходить в парки и находиться рядом с религиозными святынями.

За пределы гетто евреи отваживались выходить нечасто. В городе им было запрещено собираться больше чем по двое и приходилось терпеть регулярные нападки местных жителей. Власти заставляли их платить немалый налог за защиту личности и имущества. Евреи не имели права покупать землю, заниматься сельским хозяйством, торговать специями и другими товарами. Отношение франкфуртских властей к евреям характеризует рисунок, размещенный на воротах в гетто. На нем была изображена задравшая хвост жирная свиноматка, рядом с которой стоял еврей с высунутым языком, готовый слизать ее помет [105] Elon, Founder, 33. . Другие евреи изображались сосущими ее молоко. За всей сценой с довольным видом наблюдал дьявол.

Невозможно было представить, что ребенок, выросший в подобном гетто, станет основателем и лидером самого крупного и влиятельного банка. Действительно, дом Ротшильдов мог поспорить с крупнейшими суверенными правительствами той эпохи. Многие из них обращались к Ротшильдам за деньгами для ведения войны; другие — за средствами для рефинансирования долгов. Нуждались в помощи Ротшильдов и государства, недавно получившие независимость. Крупные промышленники занимали деньги, чтобы наращивать производство. Ротшильды стали пионерами финансовой глобализации. Работая за стенами франкфуртского гетто, они запросто связывали заемщиков с кредиторами из разных стран, переводили капиталы из одной части Европы в другую, а также в Азию и Латинскую Америку, поддерживая международную торговлю и инвестиции в разнообразные промышленные предприятия. Финансовый сектор на протяжении веков был основой глобализации. Дом Ротшильда внес значительный вклад в мировое развитие банковской системы благодаря организаторским способностям банкиров, слаженной работе международной сети, а также инновациям, среди которых особую роль играл международный рынок облигаций.