Джеффри Гартен - От шелка до кремния

Летом 1857 года накануне первой попытки проложить кабель газета New York Herald назвала проект «самой грандиозной работой, на которую когда-либо замахивался человеческий гений» [140] Gordon, Thread, 75. . Подпитываемому воодушевлением общественности Филду не терпелось приступить к делу. Впрочем, у него был и огромный финансовый стимул поторопиться, ведь он владел самой крупной долей акций как в британской, так и в американской компаниях, поддерживавших проект. Кроме того, ему было известно о потенциальных конкурентах из других кабельных компаний, которые также присматривались к трансатлантическим путям и собирались просить поддержки у Вашингтона. Филд, торопясь поскорее начать прокладку [141] Gordon, Thread, 75. , сильно рисковал, потому что инженеры не успели протестировать совместимость двух частей кабеля, спроектированных разными компаниями, и работу новых наматывающих барабанов на море.

Два гигантских судна «Агамемнон» и «Ниагара» прибыли с кораблями сопровождения в Лондон. Филд решил, что работы начнутся с закрепления кабеля на телеграфной станции ирландского острова Валентия. Затем оба корабля должны были направиться к Ньюфаундленду, при этом «Ниагаре» предстояло прокладывать первую часть кабеля, которая позволит обоим кораблям оставаться на связи с Валентией. 4 августа небольшие лодки заполнили гавань острова, высокопоставленные представители Ирландии и Англии приехали в город, чтобы присутствовать на торжественном мероприятии с духовым оркестром, громкими речами, балами и крикетом. Переполняемый эмоциями Филд в своей речи пригласил всех собравшихся к себе в гости в Грамерси-парк и добавил: «Я не могу сделать больше, скажу лишь: что Бог сочетал, того человек да не разлучает» [142] Carter, Man of Two Worlds, 138 .

Первые дни работы прошли гладко. Погода стояла ясная и теплая, кабель разматывался хорошо. Младший брат Филда Генри вел бортовой журнал. Он описывал настроение на борту «Ниагары» так: «На корабле царила странная неестественная тишина. Люди бесшумно передвигались по палубе, говорили вполголоса, будто громкий звук или тяжелый шаг могли разорвать провод. Они так прониклись предприятием, что кабель казался им живым существом, от которого зависела их судьба» [143] Carter, Man of Two Worlds, 139. .

11 августа 1857 года сигнал с Валентии внезапно пропал. Экипаж пришел в ужас, не понимая, что теперь делать. Спустя два с половиной часа сигнал возобновился, но вместо радости люди испытывали обеспокоенность и смятение: почему сигнал пропадал, почему вернулся, как это скажется на всей работе? Следующей ночью в 3.45 Филда разбудили крики, доносившиеся с верхней палубы. Кабель оборвался и ушел на дно. Полмиллиона долларов канули в бездну. Филд собрал весь экипаж на палубе, объявил, что через несколько месяцев они предпримут новую попытку, и отдал приказ кораблям оставаться на месте, чтобы команда имела возможность проанализировать причины аварии: был ли тому виной вес кабеля, мощность разматывающего барабана или что-то еще. Он сохранял спокойствие и боевой настрой, стараясь собрать всю информацию, которая могла пригодиться для следующей попытки. Возвращаясь в Лондон, где он собирался провести переговоры с руководством компании, Филд писал семье: «Не думайте, что я отчаялся или подавлен, вовсе нет» [144] Field, Story, 139. .

Британские совладельцы компании проявили твердость духа, но решили отложить следующую попытку на год, чтобы иметь возможность лучше подготовиться. Филд вернулся в Нью-Йорк и обнаружил Америку в состоянии очередной экономической паники. Фондовый рынок рушился, и инвесторы не хотели вкладывать деньги в крайне рискованный проект, первая попытка реализации которого с треском провалилась. Благодаря выдающемуся дару убеждения, которому мог бы позавидовать даже принц Энрике, Филд все же добился поддержки новой экспедиции и от американского правительства. Инженеры тем временем отлаживали разматывающий барабан, облегчали и упрощали его конструкцию, пытались усовершенствовать контроль натяжения кабеля. Они улучшили изоляцию кабеля и разработали новый датчик, который показывал колебания электрического напряжения, заранее предупреждая о возможных неполадках.

Филд решил, что на этот раз корабли потянут кабель к разным берегам с середины Атлантического океана. Корабли могли дождаться хороших метеоусловий в условленном месте и завершить миссию за половину отведенного срока, тем самым уменьшив вероятность того, что шторм нарушит их планы.

В июне 1858 года «Ниагара» и «Агамемнон» с сопровождением вышли из порта Ирландии. В первые дни погода стояла отличная, но вскоре давление упало, поднялся ветер, и корабли оказались в заложниках у сильного ветра и дождя. Экипаж «Ниагары», на которой находился и Филд, видел, как страшно раскачивался и мог вот-вот затонуть меньший по размерам «Агамемнон», как уголь просып а лся на палубу, а драгоценный кабель был готов вот-вот разорваться. Капитан «Ниагары» записал в журнале: «Мачты стремительно приходили в негодное состояние, катушка [грозила размотаться] при каждом страшном погружении, и хотя пока всё на месте, корабль обязательно развалится на куски, если шторм не стихнет» [145] Gordon, Thread, 116. .

«Агамемнон» хоть и с трудом, но выстоял. Через несколько дней он прибыл к заданной точке, где ему предстояло сцепить свою половину кабеля с половиной на «Ниагаре». После этого каждый из кораблей взял свой курс: американский фрегат поплыл к Ньюфаундленду, британский — к Ирландии, поддерживая связь все по тому же кабелю. Не успели они проплыть и пяти километров, как кабель порвался. Корабли вернулись на исходную позицию, соединили кабель и вновь отправились в путь. Через сутки кабель порвался снова, и опять кораблям пришлось возвращаться и в третий раз за четыре дня соединять кабель. На этот раз Филд решил приостановить работы, предположив, что глубоко под водой есть препятствие. «Из многочисленных неудач, сопровождавших прокладку телеграфа через Атлантику, — записал Генри Филд на борту «Агамемнона», — эта — худшая и самая досадная <���…> поскольку означает, что на дне океана могут быть непреодолимые препятствия, от которых нельзя уберечься» [146] Field, Story, 159. .

Филд помчался в Лондон, чтобы встретиться с директорами компании. 13 июля 1858 года он оказался в том же зале, откуда полгода назад руководство компании провожало его в добрый путь. Атмосфера кардинально изменилась. Председатель компании сэр Уильям Браун сказал: «Думаю, нам не остается ничего иного, как утилизировать то, что уцелело» [147] Gordon, Thread, 121–122. . Его заместитель Т. Брукинг согласился, назвав предприятие безнадежным. Филд умолял дать ему еще одну попытку. Он говорил, что корабли, экипаж и кабель готовы и что нужно лишь немного подлатать «Агамемнон». Совет неохотно согласился, признав, что в предыдущих экспедициях команда набралась опыта, но предупредил, что эта попытка — последняя.