Давид Шор - Воспоминания

“1893 г. 22 декабря.

На днях был тут музыкант Шор. Мы с ним говорили о музыке, и мне в первый раз уяснилось истинное значение искусства, даже драматического. Это будет первое из того, что я думал за это время” [8] Толстой Л. Дневники // Собрание сочинений в двадцати двух томах. Москва, 1985. Т.21. С.499. .

Вплоть до смерти Толстого Шор был частым гостем в его доме. О посещениях Шора вспоминают Софья Андреевна [9] Толстая С. Дневники. Москва, 1978. Т.2. С.420. и старший сын писателя, Сергей Львович (1863–1947).

Список ценителей музыкального дарования Шора можно продолжить, в их числе было много известнейших музыкантов и писателей того времени: русский философ и поэт Вячеслав Иванов [10] Свое восхищение талантом Шора Иванов выразил в нескольких письмах к нему (1925 г.), находящихся в архиве семьи Шор // НУБИ, 4°1521, папки 340 и 336. А кроме того, и в письме к еврейскому философу Мартину Буберу (1878–1965), датированном 19.06Т 34. Vjaceslav Ivanov. Dichtung und Briefwechsel aus dem deutschsprachigen Nachlass.(Hrsg.) M. Wachtel. Mainz, 1995. S.45. См. также: Сегал Д., В. Иванов и семья Шор // Cahiers du monde russe et sovietique. Vol XXXV, 1994. (1866–1949), писатель Федор Степун [11] Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Нью — Йорк, 1956. Т.2. С. 274–275. (1884–1965), пианист и дирижер Большого театра (с 1919 г.), а затем Сток гольмской оперы (с 1941 г.) Исай Добровейн [12] См.: письма Добровейна к Шору 1925 г. // НУБИ, 4° 1521, папка 387. (1891–1953), пианист и руководитель симфонического оркестра в Детройте (с 1918 г.) Осип Габрилович (1878–1936), художник Леонид Пастернак [13] См.: письма Пастернака 1932–1941 гг. // НУБИ, 4°1521, папка 392. (1862–1945) и многие другие.

В настоящее время имя Шора знакомо, пожалуй, лишь узкому кругу специалистов в области камерной музыки и исследователям истории еврейской культуры, для большинства оно практически забыто. Этот факт объясняется в значительной степени спецификой профессии музыканта — исполнителя: Шор не писал музыку, после него не осталось произведений, исполнение которых восстановило бы его имя для потомков, нет и звукозаписей с его исполнением, которые могли бы сохранить память о нем как о музыканте. Можно получить лишь опосредованное представление о его исполнительском мастерстве — по отрывочным воспоминаниям современников, что предполагает целенаправленный исследовательский поиск.

Между тем судьба этого еврейского музыканта, добившегося колоссального успеха и признания, — уникальна. Жизнь и творчество Шора вобрали в себя гуманистические идеалы русской, еврейской и европейской культур. Не раз публично заявляя о своем еврействе и активно участвуя в российском сионистском движении (и временами даже играя в нем ведущую роль), а также позже, живя в Палестине, Шор всегда подчеркивал, что культура еврейского народа немыслима без интеграции в ней других культур. “Духовное собирательство” было его кредо и символом его веры; именно такое поведение представлялось ему в наибольшей степени отвечающим высокой миссии артиста, педагога и сионистского деятеля. Его стремление сочетать в исполнительском искусстве еврейскую, русскую и европейскую музыкальную традицию было обусловлено его особым музыкальным восприятием мира — для него как музыканта достижение гармонии было важнейшим моментом творчества. На этом пути Шору приходилось как сталкиваться с предрассудками российской музыкальной элиты, очень неохотно принимавшей в свою среду евреев и пренебрегавшей еврейской музыкой, так и преодолевать непонимание части еврейской интеллигенции, считавшей, что с еврейской культурой можно обождать и что на данном этапе сионистское движение должно иметь ясную и “сравнительно легко достижимую цель” [14] Сионизм // Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1992. Т.7. С. 880 — 881. — создание для евреев обеспеченного законом убежища в Палестине.

Этим проблемам, центральным для биографии Шора, ставшим неким стержнем, вокруг которого сконцентрировались основные события его жизни, посвящена данная статья, охватывающая три периода жизни Шора: российский, разделенный Октябрьской революцией 1917 года на дореволюционный (I) и послеоктябрьский (И), и палестинский (III). Каждый период рассматривается с различной степенью подробности. Основное внимание уделено первому периоду, освещающему то время, к которому относятся публикуемые в данной книге дневниковые записи, воспоминания, эссе и письма Шора. Данная работа — одна из первых попыток опубликовать [15] Попытки систематизировать мемуары отца были предприняты его сыном, Евсеем Шором (1891 — 197–1). Он подготовил выдержки из воспоминаний отца (около шести страниц), сопроводив их краткой статьей о нем. Публикация этих материалов на иврите состоялась год спустя после смерти Е. Шора в периодическом сборнике на иврите “He'avar”. См.: Shor D. Zikhronot // He'avar. Tel — Aviv, 1975. № 21. С. 136–144. Краткие биографические данные о Давиде Шоре с оценкой его вклада в развитие музыкальной культуры Израиля приводит его невестка Падива (Надежда) Шор (ур. Фридляндер), опубликовавшая две брошюры о Шорах — отце и сыне — на иврите. См.: Shor N. Lezekher hamusyqay vehamehanekh hadagul prof. Yhoshu’a Shor z”l. Holon, 1974. C. 5–8. А также: Shor N. Hap’aut ’al saf hamusyqah. Tel — Aviv, 1980. C. 54. и проанализировать его рукописное наследие, которое является в некотором смысле духовным завещанием музыканта, где он касается главных вопросов, волновавших тогда деятелей еврейской культуры, и которые, как мы увидим, но сей день не утратили своей актуальности.

Давид Шор родился в Симферополе 15 января 1867 г. в многодетной семье (пять братьев и одна сестра). Глава семейства, Соломон Шор ([годы рождения и смерти устанавливаются приблизительно ]: 1836–1921), бухгалтер по профессии, был пианистом — самоучкой. Трое его детей, унаследовав музыкальные способности отца, связали свою судьбу с музыкой [16]. Осмысливая роль отца в своей жизни, не только определившего его профессию, но и сформировавшего его характер и мировоззрение, Давид Шор пишет в своих воспоминаниях:

“Какие побуждения заставляли отца избрать для своего любимца (старшего брата) карьеру музыканта, я не знаю, но полагаю, что здесь значительную роль сыграли побуждения идеального свойства. Сам он, натура в высшей степени одаренная, полный стремлений к чему — то возвышенному, но в силу житейских обстоятельств принужденный работать в атмосфере глубоко прозаической, всеми фибрами души тянулся к тем неопределенным сладким ощущениям, которые уносили его в другой мир [17].

Это, в чем — то романтическое, отношение к музыке отца позднее сказалось на музыкальном вкусе и исполнительских принципах Давида Шора. Выступая против голой виртуозности, в своих концертах он отдает предпочтение таким крупнейшим композиторам — романтикам XIX века, как Людвиг ван Бетховен, Феликс Мендельсон — Бартольди, Роберт Шуман и Фридерик Шопен.