Михаил Алленов - Павел Федотов

Кончина Фидельки. 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Каковы же те приемы, которые обеспечивают художественный комический эффект этого снижения? Мы знаем, что в клоунаде чем серьезнее - тем смешнее. В изобразительном ряду, следовательно, необходимо было найти эквивалент этому парадоксу «смешной серьезности». Что означало - найти меру жизненно достоверного в сочетании с неправдоподобным, сочиненным, искусственным. Причем эта «мера» должна быть понятна зрителю.

Одним из способов обретения такой меры является аналогия с театром, театральными мизансценами: пространство везде строится как сценическая коробка, так что зритель уподоблен зрителю сцены. В Модном магазине сцена построена как ансамбль актерских пластических этюдов, да, собственно, Федотов так и описывает эти свои сочинения в тех пояснениях, которыми были снабжены эти картинки на выставке в Москве в 1850 году. «Полковница, недовольная покупкой мужа, бросает ее, а тот показывает ей опустевший бумажник. Сиделец полез на полку что-то достать. Толстая полубарыня пользуется этою минутою и вправляет что-то себе в огромный ридикюль... Весь в перстнях, молодой адъютант, исправляющий экспедицию - вероятно, генеральши своей, - покупает чулки».

Следствие кончины Фидельки. 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Первое утро обманутого молодого. 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

У Федотова замыкает эту сцену шкаф, где на верхней полке сквозь стекла видны фигурки - то ли статуэтки, то ли бумажные силуэты, - которые похожи на кукольный театр, передразнивающий тот житейский театр, который мы наблюдаем в человеческом мире. И это сопоставление бросает обратный свет на изображаемые Федотовым мизансцены человеческого театра, выявляя в участниках этих сцен специфически марионеточную пластику. Во всех сепиях, а в этой особенно, очень явственно проступает еще одна особенность, общая для федотовского жанризма: люди - игрушки пустых страстей. Круговерть, карусель, калейдоскоп жизни, столкновение быстропроходящих пустых интересов, мелких конфликтов, представляющих собою рябь на поверхности жизни, - «суета сует и ловля ветра», который просвистывает, не затрагивая жизненной глубины. Это, в сущности, основная тема федотовских произведений.

Модный магазин. 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант. 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Лишь спустя два года после выхода в отставку Федотов решил обратиться от графических упражнений к живописи. Первая его картина Свежий кавалер (1846) в сюжетном отношении - живописная версия сепии Утро чиновника, получившего накануне первый крестик (1844). Федотов выстроил мизансцену на манер ситуации «зритель перед парадным портретом». Роль зрителя исполняет кухарка, а в образе памятника самому себе выступает чиновник, изображенный словно позирующим для парадного портрета в рост. Художник явно пародировал известные, хрестоматийные схемы классических монументов: дырявый халат драпируется, как античная тога, папильотки в волосах - ироническая имитация лаврового венка; в этом контексте даже босые ступни героя воспринимаются как пародийная реминисценция классической скульптуры. Детали, в сепии рассыпанные вширь, здесь сгруппированы в небольшом пространстве.

«Бедной девушке краса - смертная коса» (Мышеловка). 1844-1846

Сепия. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Крестины. 1847

Тушь. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

«Пятница - опасный день» (Федотов, разрываемый страстями). 1843

Рисунок. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

При том, что пол сценически приподнят, возникает впечатление тесного пространства, вроде корабельной каюты, в минуту, когда судно вдруг дает сильный крен, так что весь хлам, наполняющий этот закуток, съезжает к первому плану. Ни одна вещь не оставлена в нормальном состоянии. Это подчеркнуто тем, как неправдоподобным образом «зависают» щипцы на ребре стола, как если бы был схвачен момент, когда крышка стола только что вдруг с грохотом опустилась. На полу - хвосты от селедок, опрокинутые бутыли говорят о том, что в них не осталось ни капли, сломан стул, разорваны струны гитары, и даже кошка на кресле словно стремится внести свою лепту в этот хаос, раздирая когтями обивку. Федотов заставляет не только наблюдать, но даже слышать эти диссонансы, какофонию, неблагозвучие: хлопнула крышка стола, звякают бутылки, зазвенели струны, урчит кошка, с треском разрывая ткань.

«Свежий кавалер». Утро чиновника, получившего первый крестик. 1846

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В графических композициях Федотова вполне очевидны моменты карикатурной, гротесковой деформации нормальных контуров и силуэтов, тогда как живопись не допускала подобной деформации. Все эти гротесковые моменты должны были быть осуществлены в рамках естественного правдоподобия, оставляя предметам их узнаваемые объемы и контуры. А это, в свою очередь, предполагало любовно-внимательное изучение предмета, его фактуры, блеска, красочного тембра, то есть всего того, чему Федотов учился у эрмитажных мастеров, в том числе у голландских натюрмортистов. Живописная иллюзия в изображении вещественного мира призвана доставлять радость глазу, тогда как обыденщина, составляющая предмет изображения, ничего отрадного в себе не содержит. Так, с обращением к живописи заостряется одна из основных проблем его искусства: изображение привлекает - изображенное отталкивает. Как совместить одно с другим?