Л. Дитерихс - Павел Федотов. Его жизнь и художественная деятельность

Печальна и тяжела участь русских талантливых людей. Довольно вспомнить имена Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Никитина, Кольцова, Шевченко, Иванова, Новикова, чтобы прийти к убеждению, что в нашем обширном отечестве не хватает, как это ни странно, места для людей, выдающихся из ряда; какова причина такого явления – объяснить трудно; общественные ли условия, отсутствие ли нравственной и умственной дисциплины, влияние наследственности, грубое отношение современников – мы не беремся судить. Для нас несомненен только тот факт, что большинство наших лучших людей жили и умирали недостаточно понятые и оцененные современниками. У князя Вяземского есть прекрасное стихотворение, в котором он выражает ту же мысль:

«Имена» эти «отторгнуты от живых» в самую лучшую пору, в период расцвета их сил и таланта и тогда, когда, казалось, ничто не могло помешать им сделаться еще более прекрасными во имя славы горячо любимой ими России, которая только после их преждевременной смерти обыкновенно догадывалась задним числом о том, каких людей она лишалась, при жизни не умея ни ценить, ни беречь этих своих дорогих сыновей, отравляя их существование или полной нищетой, или же пошлыми и недостойными мелочными придирками и преследованиями.

Сам Федотов, биографию которого мы даем теперь нашим читателям, придерживался того же взгляда на участь русских талантливых людей, когда писал в альбом М. А. Половцева четверостишие:

Жребий поистине неумолимый преследовал и этого человека и не сулил ему ни душевного спокойствия, ни обеспеченности, ни даже более достойной смерти: он умер забытый своими друзьями и недавними почитателями, одинокий, в сумасшедшем доме, на руках своего денщика, единственного человека, бывшего при нем во все время его мучительной болезни. Лишь после его смерти общество поняло всю серьезность его заслуг, тогда как при жизни на него смотрели только как на человека, способного развеселить и рассмешить.

Он первый из русских художников открыл для искусства новую область, которой дотоле пренебрегали, и дал толчок ему, породив своим примером массу последователей в изучении русской жизни, русских типов, нравов и обычаев.

До него один только Венецианов пытался изображать эту жизнь, но так как это были только слабые попытки, притом несвободные от академической условности, а вследствие этого страдавшие отсутствием правды, – то, конечно, не Венецианова следует считать творцом русского жанра. Федотов бесспорно имеет все права на это звание и на тот почет, которым окружено его имя как творца «Сватовства майора», «Утра чиновника, получившего первый орден», «Разборчивой невесты», «Вдовушки» и других картин.

Важность этих картин в истории развития русской живописи уже осознана, и нужно только удивляться тому, что до сих пор нет в русской литературе обстоятельного труда, содержащего биографию самого художника и критическую оценку его художественной деятельности. Досаднее всего то, что, кажется, желанию иметь обстоятельный труд о личности Федотова не суждено осуществиться, так как все попытки (а они были) разбивались о трудности отыскивания материала, разбросанного по его многочисленным знакомым и приятелям, которые до сих пор, за исключением немногих случаев, не откликались на неоднократные призывы. Все сведения о нем исчерпываются двумя-тремя воспоминаниями его приятелей-однополчан да краткими рецензиями на его картины, помещенными в журналах и газетах того времени. На основании этих данных трудно восстановить цельный образ этого удивительного человека, предшественника и учителя Перова, Пукирева, Владимира Маковского и других представителей блестящей плеяды наших художников, поставивших русское искусство на один уровень с западным.

Поэтому и мы ничего нового сказать не можем, а ограничимся только тем случайным материалом, который дают нам все изданные воспоминания о Федотове. Постараемся быть наивозможно добросовестными, давая характеристику этого человека, оценку его художественной деятельности и его заслуг перед русским обществом и искусством.

Детство. – Отец. – Семейная обстановка. – Полная свобода и отсутствие системы в воспитании. – Впечатлительность и наблюдательность ребенка. – Поступление в корпус. – Выдающиеся способности Федотова, его необыкновенная память. – Пристрастие к музыке, пению и рисованию. – Офицер лейб-гвардии Финляндского полка. – Первые шаги на художественном поприще. – Выход в отставку .

Федотов П.А. Автопортрет. Конец 1840-х гг.

Павел Андреевич Федотов родился в Москве, близ Красных Ворот, в приходе Харитония в Огородниках, в 1815 году, у весьма небогатых родителей. Семейство его состояло из старика-отца, замужней сестры с двумя дочерями и другой, незамужней, жившей с отцом. Вот как сам Федотов рассказывал своему другу и однополчанину, Дружинину, о впечатлениях своего детства:

«Отец мой был воином екатерининских времен, который редко говорил о своих походах, но видел многое на своем веку. Рассказов его нельзя было слушать без особенного чувства: так отдаленно казалось время, к которому они относились, так изумительны оказывались лица и герои, им упоминаемые. Женат он был два раза: в первый – на пленной турчанке, во второй – на моей матери. Большое наше семейство помещалось в небольшом домике, и жили мы очень бедно, но пока отец мог служить, нужды особенной мы не испытывали. Старик был очень строг по службе, и часто, когда он возвращался домой из должности, за ним шел сторож с одной, а иногда с двумя парами сапог в руках. Сапоги эти, перевязанные бечевкой, кажется с печатью около узла, принадлежали нерадивым или нетрезвым писцам; снятые за наказание, они оставались в нашей квартире до утра и потом уже возвращались провинившимся. Честностью он обладал безмерною; но она, как у многих честных стариков, перенесших немало в жизни, облечена была в формы суровые, жестокие и угловатые. Я помню, как один раз, заметив, что один из его родственников щеголяет какими-то дорогими вещами, отец стал упрекать его так угрюмо и резко, что бедный обладатель небольшого сокровища заплакал. Я думаю, что упрек отца был неоснователен, осуждаю его подозрительность, а за всем тем не могу не удивляться этой неумолимой, врожденной ему правдивости. Если бы я мог рассказать вам, при каких обстоятельствах произошла помянутая размолвка, вы бы еще вернее разделили мои чувства.