Сборник Коллектив авторов - Звать меня Кузнецов. Я один.

Елена Клепикова

(«Литературное обозрение», 1975, № 10).

Клепикова Елена Константиновна(р. 1942) — критик. Одно время она работала в ленинградском журнале «Аврора». В 1977 году вместе с мужем Владимиром Соловьёвым эмигрировала на Запад.

Ю. Кузнецов обращается подчас к фольклорным, сказочным, притчевым мотивам (так из сказки о царевне-лягушке возникает «Атомная сказка», своеобразная современная притча о губительной ограниченности человека, уничтожающего то, что в бережных руках открывало чудеса). Эта тяга к фольклору молодого поэта, мне думается, воспринята от народно-поэтических традиций.

Об этом говорят не только почти «хлебниковские» ассоциативные сближения: «Цветы исполнены свободы, как простодушные народы». Прочитайте вот эти строки:

В этом ощущении родственности природы и человека видится мне близость Юрия Кузнецова поэтике В. Хлебникова, «замыкающего в меру трепет вселенной», убеждённого, что «будет липа посылать своих послов в совет верховный». Или переосмыслению тех же идей в творчестве Н. Заболоцкого, который слышал «и трав вечерних пенье, и речь воды, и камня мёртвый крик».

Близость Заболоцкому сказалась и в обращённости поэта к одической — державинской традиции с её возвышенно отвлечённой образностью и пафосом (особенно ощутимо это в стихах «Стоящий на вершине», «Звезда», «Поэт»).

Игра вымысла, парадоксальные ассоциативные сближения придают стихам Ю. Кузнецова, их образному смыслу неожиданность, необычность.

Владислав Залещук

(«Молодая гвардия», 1975, № 2).

Залещук Владислав Николаевич(р. 1929) — критик. Он много лет возглавлял в журнале «Дружба народов» отдел поэзии.

Ярче всех с драматической остротой и поэтическим своеобразием тревогу молодого поколения выражает, мне думается, Юрий Кузнецов. Его эстетические истоки — во многом идут от поэтического языка двадцатилетних поэтов, зазвучавшего в окопах Великой Отечественной войны. Резкая и точная фокусировка избирательного видения, широта и глубина мысли в лучших стихах могли бы послужить темой отдельного разговора, тем паче, что характер поэта властно проступает в его первой большой по звучанию книге…

Сергей Орлов

(«Октябрь», 1975, № 4).

Орлов Сергей Сергеевич(1921–1977) — поэт. В истории советской литературы он остался прежде всего как автор стихотворения «Его зарыли в шар земной…». В 1960-е годы бывший фронтовик предпочёл стать заурядным литературным функционером. При Сергее Михалкове он стал рабочим секретарём правления Союза писателей России и получил Госпремию, при этом, кажется, окончательно разучившись писать стихи.

Юрий Кузнецов по-своему сказал о переживании боли и горя, образы эти рождаются, как мы в этом уверились, неистребимой памятью о том, чего стоила победа нашему народу. Стихотворение Ю. Кузнецова, посвящённое отцу, превращённому взрывом мины в «столб крутящейся пыли», самими своими изобразительными средствами вызывает ту же жгучую ненависть к фашизму, которой пронизана поэтика «Полмига» Павла Шубина. Лучшие стихи Юрия Кузнецова сюжетны, концовка озаряет движение образов неожиданной отдачей. Предельный контраст чувств человека в особенности обострён воображением поэта, не бывшего на войне, тем, что сам он не видел. И это создаёт сильный эффект в таких стихотворениях, как «Бабочка», «Мать, глядящая в одну точку», «Звезда», «Очки Заксенгаузена»… Эффект, обязанный именно тому, что автор сам этого не видел, что, может быть, и нельзя увидеть, а художнику нужно вообразить. Но есть у Ю. Кузнецова и такие стихотворения, например «Кольцо», где фантазия заводит его в тупик. Тогда рождается фантасмагория, в которой нет того, что древние называли «катарсисом» — очищением трагедией. Тем не менее я лично считаю, что экспрессия образов Юрия Кузнецова там, где она целенаправленна, по-своему продолжает чувства участников войны.

Виктор Перцов

(Из статьи критика «Слово к молодым», журнал «Москва», 1975, № 7).

Перцов Виктор Осипович(1898–1980) — критик. Одно время он считался большим специалистом по Маяковскому и даже получил в 1973 году за свою трёхтомную монографию об этом классике Госпремию СССР. Но близкие поэта считали, что критик очень многое в биографии Маяковского исказил. Не случайно Лиля Брик ещё в конце 40-х годов хотела подготовить свою книгу «Анти-Перцов». Здесь нелишним будет отметить и то, что Перцов, когда это властям нужно было, поливал и Анну Ахматову, и Бориса Пастернака, и других великих поэтов.

К кому восходит, выражаясь языком историков литературы, Юрий Кузнецов со своими стихами? Почти каждое у него, как смысловой сюжетный удар. «Бабочка», «Бумажный змей», «Звезда», «Грибы», «Хромой всадник», «Горные камни», «Поэт», «Мужчина и женщина» — эти стихи притягивают меня неожиданной, всё озаряющей развязкой. Предельный контраст чувств человека, прошедшего через все испытания, потрясения истории XX века. И поэтому такая верность личному у «Хозяина рассохшегося дома»:

Новаторство? В этом слове по отношению к поэту я чувствую сегодня что-то хвастливое. Традиция? Что это такое? Не тот ли оселок, на котором правит своё видение мира новый поэт.

Виктор Перцов

(Из ответов на вопросы анкеты журнала «Юность», 1975, № 9).

Стихи Ю. Кузнецова в «Новом мире». Большое событие. Наконец-то пришёл поэт. Если мерзавцы его не прикупят и сам не станет мерзавцем, через десять лет будет украшением нашей поэзии. Талант, сила, высокие интересы. Но что-то и тёмное, мрачное.

Давид Самойлов

(Подённая запись поэта за 30 августа 1975 года).

Самойлов (наст. фамилия Кауфман) Давид Самойлович(1920–1990) — поэт из плеяды фронтового поколения, которого очень высоко ценила Анна Ахматова. Ещё в 1939 году он вошёл в поэтическую компанию Павла Когана, Сергея Наровчатова, Бориса Слуцкого и Михаила Кульчицкого. Но после войны его долго не печатали — якобы за формализм. Первую книгу «Ближние страны» Самойлов выпустил лишь в 1958 году.