Семён Борзунов - Маршал Конев

Так где же её Коленька сейчас? Наташа откинула прядь русых волос, и на лбу обозначилась морщинка — так сильно вскинулись от раздумий брови. И тут вспомнила: когда Паршин диктовал письмо Гале, то советовал следить, где будет Конев. Значит, он воюет там, где Конев.

Наташа каждый день стала с особым вниманием прослушивать сообщения Совинформбюро. Это нужно было не только ей самой, но и раненым, которые часто по утрам спрашивали, что нового на фронтах, просили её пересказать сводку. Почти ежедневно передавались приказы Верховного Главнокомандующего войскам того или иного фронта. Наши части штурмом взяли Севастополь, овладели городом и крепостью Выборг, форсировали реку Свирь. Приказы адресовались Василевскому и Толбухину, Говорову и Мерецкову. Но имя маршала Конева не называлось.

Так где же Конев? На каком фронте? И где Николай? Ведь он же ясно говорил: «Буду там, где Конев». Наташа смотрела на большую географическую карту, вывешенную у них в ординаторской, и силилась найти ту малюсенькую точку, возле которой могла стоять противотанковая батарея лейтенанта Паршина. Везде идут бои, и везде имеются раненые. Так, может, её место не здесь, в тиши госпитальных коридоров, а там, на поле боя, где падают сражённые вражескими пулями бойцы? Сколько раз слышала она от врачей, пытавшихся спасти раненых, что и ногу и руку можно было бы сохранить, если бы бойцу квалифицированно была оказана первая помощь непосредственно на поле боя. Но ведь она, опытная медицинская сестра, могла бы оказывать раненым помощь со знанием дела. Сколько бы Наташа спасла жизней! Да и там, на фронте, найти полк, в котором воевал Паршин, куда легче, чем гадать об этом здесь, в госпитале, находящемся в глубоком тылу.

Наташа всё больше убеждалась, что ей непременно надо попасть на фронт. Медсестра знала, что были случаи, когда девушки просились на передовую и их отпускали. Почему же не попроситься и ей? Ведь на фронте нужны умелые медики!

Решение проситься на фронт ещё более окрепло в связи с постигшим семью большим горем. Её отец, Ефим Николаевич Круглов, главный инженер небольшого чугунолитейного завода в Кусе, ушёл в армию добровольцем на второй неделе войны. Мать, Екатерина Ивановна, отправилась вслед за ним санитаркой в роту. Она погибла первой. Именно тогда, получив известие о смерти матери, устроилась Наташа на курсы медицинских сестёр. Более двух лет проработала в госпитале. И всё это время беда как-то обходила её стороной. Потом ушёл на фронт и брат Степан. И от обоих — отца и брата — получала Наташа время от времени письма-треугольники, местами вымаранные цензурой. Наверное, они хотели сообщить ей, в какой местности воюют, но названия эти старательно зачёркивались, чтобы, как понимала Наташа, не раскрыть дислокацию и перемещение воинских соединений. Так Наташа и не ведала, где же сражаются с врагом её родные. Не знала до тех пор, пока не получила печальное извещение о том, что её отец, проявив геройство, пал смертью храбрых в боях под Корсунь-Шевченковским и похоронен в этом городе в братской могиле.

Ещё не утихло горе, вызванное потерей отца, ещё не успела сообщить о его гибели брату, как вмести ожидаемого письма от Степана пришла похоронка и на него. Командир роты извещал, что старший сержант Степан Ефимович Круглов в боях с немецко-фашистскими захватчиками, защищая Родину, пал смертью храбрых 12 февраля 1944 года и похоронен в селе Шендеровка. Наташа проплакала всю ночь, наутро разыскала карту и увидела, что населённый пункт Шендеровка расположен неподалёку от знаменитого теперь Корсунь-Шевченковского. Так получилось, что отец и брат находились на одном фронте, даже не подозревая об этом, а значит, оба они участвовали в Корсунь-Шевченковском сражении, которым, как она помнит, руководил Конев.

Когда Наташа пришла в себя, обрела способность спокойно думать и сопоставлять факты, то вспомнила: ведь Николай Паршин рассказывал, что получил ранение тоже в корсунь-шевченковских боях. А может, так велено судьбой, что теперь, когда у неё нет близких и родных, именно Николай должен заменить всех их. И поэтому во что бы то ни стало надо найти его адрес, узнать, где он находится. Может, она и вовсе извела бы себя грустными мыслями, но неожиданно пришло от Николая письмо. Самое обыкновенное. Написанное по самому простому поводу. Николай сообщал, что не получил от своей любимой девушки никакой весточки после того, как они из госпиталя ответили ей. А теперь и вовсе нечего ждать, потому что адрес его переменился. О ней, Наташе, в письме, собственно, не было ничего сказано, кроме привета и наилучших пожеланий. Не поинтересовался лейтенант ни её жизнью, ни работой, настроением. Как у всякого влюблённого, одно только было у него на уме, об одном он думал и мечтал — о Гале.

Наташе было, конечно, обидно. Но она умела здраво рассуждать. В конце концов, кто они друг другу? Но девушка близко к сердцу принимала тревогу, беспокойство любимого человека. И вдруг развила энергичную деятельность. Вновь написала Гале, уже от себя, рассказав ей о том, как в её палате лежал раненый лейтенант, как оказался утерянным её адрес и как сокрушался по этому поводу Николай, как тосковал по Гале, как вспоминал о ней, возвращаясь мысленно то к школьным годам, то к тому времени, когда они оба были уже взрослыми, учились и работали. Запечатав письмо в конверт и написав на нём всё тот же неопределённый адрес, по которому однажды уже посылала Гале письмо, Наташа сделала приписку, предназначенную для почтовых работников. «Дорогие товарищи почтовики! Будьте добры, доставьте по назначению это письмо фронтовика. Он лечился у нас в госпитале, а точный адрес девушки во время тяжёлого ранения был утерян».

Отправив письмо, Наташа не успокоилась. Несколько раз пыталась позвонить в город, где жила Галя, связаться с секретарём райкома комсомола. Вскоре она всё же добилась своего, разговаривала с ним и не отстала, пока тот не пообещал разыскать Галю, сообщить ей адрес школьного товарища, как Наташа сочла удобным представить перед молодёжным вожаком Колю Паршина.

Конечно, в душе Наташа понимала, что разыскивает свою соперницу, но была твердо уверена в непреложности убеждения: всё, что дорого для Николая, дорого и для неё, лишь бы он был счастлив. Любовь её только просыпалась, она была простой и бескорыстной. Но Наташа следовала в жизни мудрой родительской заповеди: «Благородное дело любовью освещается, ум истиной просвещается, а сердце вниманьем согревается».

Загруженная работой и увлечённая розысками, Наташа не забыла и о том, чтобы подать заявление командованию госпиталя с просьбой отпустить её на фронт. Это заявление было встречено, как и следовало ожидать, с явным неодобрением. Наташу старались переубедить на всех уровнях — от секретаря комсомольской организации до начальника госпиталя. Она же стояла на своём. Причём каждый раз переходила, разговаривая в той или иной инстанции, в наступление.