Семён Борзунов - Маршал Конев

— Нет, не передумали и никаких дополнительных соображений, кроме тех, что высказаны, не имеем.

Прошло ещё какое-то время. Вышел другой член ГКО:

— Ну что, надумали? Есть у вас другие предложения? Можете их предложить товарищу Сталину?

Ответ был тот же:

— Нет, не имеем.

Так продолжалось около часа. Наконец появился Молотов и как бы от своего имени стал убеждать опытных командующих в целесообразности переброски войск для спасения города на Волге, считая это главной задачей в данный момент. Но, услышав, что мнение командующих осталось неизменным и глубоко мотивированным, пригласил обоих в зал заседаний.

Сталин попытался снова склонить Жукова и Конева к поддержке своего решения, но, увидев, что те твердо стоят на своём, бросил в их адрес несколько обидных замечаний. Однако в заключение вынужден был сказать:

— Пусть будет по-вашему, товарищ Жуков и товарищ Конев. Возвращайтесь к себе на фронт. Желаю успеха!

Происшедшие затем события подтвердили правильность решительных действий Жукова и Конева. Немецкое командование в течение всего периода сталинградских боев держало против Западного и Калининского фронтов крупную группировку войск, не уменьшая её ни на одну дивизию. По твёрдому убеждению Жукова и Конева, Гитлер ждал результатов сражения под Сталинградом и был готов в любое время возобновить операцию по овладению Москвой. Вот почему так упорствовали и Жуков и Конев против решения Сталина обессилить войска их фронтов. Во имя спасения Сталинграда они не хотели терять Москву, а может быть, и ещё что-то, более существенное. Проверить это на практике, разумеется, невозможно, так как война — не игра на картах: ничего повторить и проиграть заново невозможно. На войне главную роль играет талант полководца, его умение предвидеть то, как в будущем могут развиваться события. Этими качествами обладали в тот период и Жуков и Конев, но ими ещё не обладал, к сожалению, в полной мере Сталин.

Вспомнился Коневу и другой резкий разговор со Сталиным, которого кто-то из генштабистов убедил в том, что надо спрямить «узорчатую» линию фронта, которая образовалась зимой сорок второго года в результате нашего декабрьского контрнаступления под Москвой. Тогда наша оборонительная линия действительно оказалась очень неровной. Кроме окружения Спас-Демьяновской группировки врага на Северо-Западном фронте, был образован большой выступ в его сторону у Великих Лук. Фронт проходил возле Ржева к Сычёвке, где был ещё один выступ. Потом линия фронта шла снова к Ржеву, а дальше к Зубцову и Волоколамску. Желание спрямить эту весьма неровную, очень зубчатую линию фронта создавало иллюзию высвобождения целых двух армий для направления их на остро нуждающиеся участки огромного советско-германского фронта. Однако при внимательном и точном учёте всех «за» и «против» никакой выгоды от этой затеи быть не могло. К тому же неизвестно чем практически могла обернуться операция по «спрямлению» фронта, так как никто точно не мог знать, как при этом поведёт себя противная сторона. Вот почему на вопрос Сталина об этой идее Конев ответил отрицательно. Во-первых, потому, что при проведении данной операции не только мы, но и немцы высвободят столько же войск и непременно используют их для усиления своей группировки, по-прежнему нацеленной на Москву. В нынешнем положении эти силы растянуты, и враги не в состоянии создать необходимый для нового мощного наступления ударный кулак. Во-вторых, ликвидировав наши выступы, глубоко врезавшиеся в оборону противника, мы тем самым уступим ему выгодные плацдармы, которые наверняка пригодятся в будущем для организации новых наступательных действий. Такого же мнения был и командующий Западным фронтом Жуков, а также командующий Северо-Западным фронтом генерал Курочкин. Учтя всё это, Сталин принял тогда правильное решение, то есть не стал менять существовавшее положение войск и тем самым сохранил выгодные плацдармы, которые очень пригодились для новых наступательных действий и привели к полному освобождению Москвы от угрозы вражеского вторжения.

Однако частые споры и стычки командующих фронтами со Сталиным, считал Конев, выводили Верховного Главнокомандующего из равновесия, злили его, делали несговорчивым и даже порою агрессивным. Вот и на этот раз, при обсуждении плана новой Львовско-Сандомирской операции 1-го Украинского фронта, Сталин пытался воздействовать на Конева своим авторитетом. Во всём чувствовалась его безраздельная власть и безапелляционность суждений. Мало кто пытался ему возражать или не соглашаться с ним, за исключением разве некоторых военных, таких, как Жуков, Шапошников да ещё Василевский. И на вчерашнем заседании Ставки все сидели и молчали. Только Жуков решительно поддержал смелый, необычный замысел. Такое инертное отношение остальных членов Ставки, думалось Ивану Степановичу, вселяет в Сталина уверенность, что он больше всех понимает и лучше всех разбирается в сложнейших вопросах ведения войны. Эта пассивность ближайших соратников Сталина уже дала результаты: он оказался один во всех лицах — Генеральный секретарь ЦК партии, Председатель СНК, Председатель Государственного комитета обороны, Верховный Главнокомандующий, нарком обороны и ещё кто-то. Такое сосредоточение необъятной власти в руках одного человека, по мнению Конева, привело к чрезмерной централизации власти повсюду, лишило Сталина гибкости и оперативности, несмотря на его колоссальную работоспособность.

Рассуждая на эту очень опасную тему, Конев вспомнил авторитетное суждение о пороках властелинов, сделанное в давно минувшую эпоху римским философом Сенекой [6]в его «Анализе обстановки, окружающей властелина». В этом весьма любопытном, на взгляд маршала, трактате речь шла о том, чего не хватает сильным мира сего, чего недостаёт тем, которые имеют все. Им не хватает, по мнению Сенеки, человека, который говорил бы им правду! Высокопоставленный сановник в присутствии лживых советников теряет всякую чуткость. Он перестаёт отличать истину от лжи, потому что вместо правды вынужден слышать только лесть. Ему нужен человек, который говорил бы ему, какие из донесений ложны, а какие нет. Разве ты не видишь, как перед этими властелинами разверзается бездна? И происходит это потому, что они слишком часто доверяли ничтожным тварям. Никто из окружающих властелина не подаст ему совет, руководствуясь убеждениями: все соревнуются в подхалимстве, стремясь лживой лестью превзойти друг друга. И, как часто случается, такие властители теряют всякое представление о своих истинных силах, начинают считать себя непревзойдёнными гениями, впадают в ослепление, затевают ненужные конфликты и даже войны…