Владимир Буньков - Дневник научного работника

6 июня 1990 года, среда.

Машина Лабтам не работает второй день. В 9 час в нашей комнате состоялось короткое совещание: Поповский, Соболев, Карклэ и наш сектор. Что делать? Лабтам сдыхает, другой ЭМВ нет. Где брать деньги? Отечественная БЭСТА, такая как у Чубаня, стоит 300 тыс. Но у них в НИО-3 было два млн (?) в счёт испытания Ту-204, и они смогли выделить 300 тыс на покупку БЭСТА, а где взять нам такие деньги? Карклэ предлагает послать рекламу в США (она стоит 3 тыс руб) с предложением наших флаттерных услуг мелким американским промышленникам. А что? Может, кто-нибудь клюнет на наши дешёвые научно-технические услуги!

Странное явление! Вот уже много лет, как ни посмотрю на часы в конце дня, так вижу 17 час 17 мин, то есть 10 мин до звонка. Конечно, бывает и другое время, но чаще всего именно это: 17:17, не 17:15 или 17:19 и ни какое другое. Я думаю, это рефлекс. Тут всё с годами становится стереотипным. Например, когда я делал зарядку ещё там, на третьем этаже, то обычно мимо проходила одна и та же работница и всегда с чайником. А сейчас точно конец работы, и я закончил исправлять программу СП356. Пора домой.

7 июня 1990 года, четверг.

В нашем секторе стоит необычная тишина, так как Лабтам по-прежнему не работает. Обычно позади меня весь день чирикал дисплей, за которым сидели по очереди Эдуард, Валера или Рыбаков, а иногда Кузьмина, которая осваивает Лабтам. Теперь же комната опустела. Вернувшись в 11 10с БЭСМ-6, я застал на месте только Свету.

Пожалуй, мне больше не надо ходить на БЭСМ-6, потому что сегодня с 9 час до 11 я там закончил все расчёты, необходимые для написания отчёта. Теперь можно писать отчёт. Это с оформлением займёт одну неделю, и к 15 июня я закончу свой полугодовой план. И можно уходить в отпуск. Однако, пока смущают два обстоятельства: 1) Куда-то делись 2000 руб, предназначенные для оплаты этой работы (Амирьянц обещал разобраться с Соболевым. Так что в мае пришлось назначить мою зарплату из хоздоговорной работы по расчёту «1-42», а это сейчас стоит под угрозой срыва. 2) В законченной только что работе вместо написания отчёта можно ещё кое-что продолжить, так как для Амирьянца того, что я сделал, по-видимому, будет мало.

В 14 30назначено заседание у Стрелкова по поводу аварии на Лабтаме. Лабтам сгорел из-за броска напряжения в сети. Хотя для переменного напряжения 220 в около нашего здания на улице стоит специальный генератор-преобразователь на 220 вольт, рывок напряжения произошёл из-за заземления, которое тянется в статзал НИО-3, а там всё: сварка и прочие помехи. Вот это и выбило Лабтам из строя. Остался ещё Лабтам в основном здании, но, по-видимому, диски тоже вышли из строя, и тогда пропала работа в течение двух последних недель.

А у меня дома бросок напряжения в «Вильме». К 20 час я его локализовал. Ошибка в конструкции – буду переделывать. В 20 30одновременно пришли Миша Жуков и Олег.

8 июня 1990 года, пятница.

Рыбаков второй раз уехал в Казань, на этот раз на празднование 25-летия окончания КАИ. Так что на утренней шахматной разминке вместо него Борю Венедиктова обыгрывал Лёня Ким. На рабочем месте пусто и тихо. Лабтам по-прежнему молчит. Набиуллин с 7 час сидит над одной из своих старых программ. Кузьмина и Мосунов приходят на работу на час позже.

Мосунов с Набиуллиным вчера вечером пошли на старую Лабтам в основном здании (чтобы разобраться, что там осталось ценного с 12 апреля, т. к. всё после этой даты, что создавалось на новой Лабтам, сгорело). Теперь они горько сожалеют о том, что не списывали вновь созданные файлы каждый вечер на ленту. По-видимому, всё, что было на диске, пропало. К счастью, у них остались распечатки новых программ и исходных данных «1-42». Так что Эдуард повёл Мизинову на старую Лабтам, чтобы вновь набирать ИД, а Валера за несколько дней постарается восстановить программы. Я в свою очередь позвонил в плановое бюро спросить, какой ожидается штраф за просрочку этой работы. Лена ответила (вообще по заводам Люся, но она в отпуске), что до штрафов ещё не доходило дело, а проценты она не знает. А я слышал от военпреда Фёдорова, что штраф 1% в день.

19 30–21 00– ездил на велосипеде к Приходьке проконсультироваться насчёт неисправности в «Вильме» Я навязал ему свою версию (а зря!), считая, что УВ (усилитель воспроизведения) портится из-за броска напряжения в первых каскадах УВ. Он посоветовал мне диодную защиту МС. Я вернулся домой и сделал, что он советовал. Не помогло, а неисправность осталась. И тут, померив внимательно все постоянные напряжения в схеме УВ, я наконец понял, в чём дело.

9 июня 1990 года, суббота.

Итак, в полночь, когда ещё шёл «Взгляд», я понял причину бесконечно повторяющейся аварии в УВ. Но в это время Ира стала настаивать на немедленном укладывании спать, т. к. Лиле вставать в 8 час (ехать в институт). За 30 лет программирования я научился откладывать исправление решающей ошибки на утро. Поэтому продолжение состоялось в 7 час утра. Теперь, посмотрев на фрагмент схемы, любой радиолюбитель поймёт, в чём дело. А я ведь ещё в мае видел, что в точке А было нулевое напряжение. Откуда там нуль? Ответ: либо вместо 47к замыкание на землю, либо разрыв в резисторе 10к. Утром я померил: вместо 10к разрыв. Я слегка потянул этот резистор, – он развалился надвое: ножка держалась на честном слове – вот причина блуждающей неисправности!

В 8 45зашёл на минуту сосед Слава Жуков и принёс МС КР590КН1, которую я ищу уже полгода. Это для Геры, чтобы он сделал автономный мультигенератор, более совершенный, чем у меня. Но когда пришёл в 10 час Гера, он сказал, что раздумал делать мультигенератор. Ему генератор уже не нужен, а только нужен блок питания на +3в. Кроме того, после моего рассказа о том, как мне понравилась у Приходьки его самодельная квадрафония, ему тоже захотелось сделать такую же. А вообще Гера у нас оригинал: он отмывал в ванной свою 20-литровую бутыль для самодельного вина, оставил газ и ушёл вниз, а колонка начала стравливать пар и распаялась. Гера взял отпуск, чтобы избежать призыва в армию, уже приходили из милиции и искали его. Если ему во время отпуска удастся поступить в аспирантуру, то тогда его оставят в покое.

10 июня 1990 года, воскресенье.

Лиля вчера не ночевала, так как уехала с Алёшей на какую-то дальнюю свадьбу. Ночи пошли холодные (бедные дети в пионерлагере!) и раньше 10 вставать не хочется. Поскольку я теперь в бассейн не езжу, то надо чем-то занять целое воскресенье. Вообще дел много: чинить сарай в садике, менять камеру в Ирином велосипеде, но на улице прохладно и сыро. Чинить колонку в кухне (надоело её чинить!). Что-нибудь почитать, например, Новый Завет, который дал мне Широкопояс. Но на душе так тревожно, что чтение не идёт на ум. Да и для чтения нужно настроение, а всё время что-то отвлекает: то бабуля кричит сверху, требуя невозможное. То Ваня с Лилей затевают возню, похожую на ссору. Читать хорошо в доме отдыха или в поезде дальнего следования. А дома – плохо.