Вадим Кожевников - Годы огневые

Египетским ученым показали на одной из советских рек действующую модель асуанского гидроузла, где велись исследовательские работы, материалы которых помогут строителям Асуана решать сложные проблемы.

Есть такой термин «строительное искусство». Проект плотины был не только совершенным произведением научно–технического творчества. В нем нашла воплощение забота о максимальной экономии государственных средств Египта и мудрый расчет на максимальную эффективность сооружения для развития всей экономики республики.

Достаточно сказать, что гигантское сооружение после его пуска окупится в течение двух лет и увеличит ежегодный национальный доход Египта на 35 процентов.

Сходство строительства высотной Асуанской плотины с действующим индустриальным комбинатом создают размещенные на его площадке заводы: бетонный, арматурный, монтажный, ремонтно–механический, авторемонтный, камнедробильный, компрессорные, кислородные станции и прочие предприятия. Строительство работает сейчас всем фронтом, в строгом и последовательном взаимодействии всех мощностей.

Конечно, строительство не завод. Это битва с природой, полная неожиданностей, которые надо предвосхитить, как полководец предвосхищает замыслы противника.

«Продукция» стройки колоссальна по своим объемам. На левом берегу Нила на желтой плоскости Ливийской пустыни возвышается пятимиллионнотонная песчаная гора, намытая земснарядами для последующей транспортировки в тело плотины. Такие же хребты, но уже из дробленых глыб гранита, громоздятся на правом берегу скалистой Аравийской пустыни. Этот гранит вынут из ложа отводного канала, и его круглосуточно, после обработки сортировочными агрегатами, бросают из саморазгружающихся барж там, где Нил пересекает ось плотины. И со дня на день все выше и выше растет подводный скальный хребет — каменный скелет тела плотины.

Египтяне называют Нил не рекой, а морем.

Глубина Нила достигает 30–40 метров.

Во время паводков Нил превращается в продолговатое бурное бурое море, поднимаясь над своими летними берегами на двадцать с лишним метров. Вот какую «речку» предстоит обуздать строителям Асуанской высотной плотины под нестерпимо палящим зноем светоносного неба Африки!

Я понимаю, что работающим на Асуане советским строителям величайших в мире гидростанций на Волге, Ангаре, Енисее возведение гигантского гидроузла на Ниле не кажется диковинкой. Маститые мастера имеют на своем личном счету немало сооружений и в арктических и субтропических зонах нашей страны. От строителей Норильского комбината в Заполярье до строителей Каракумского канала в пустыне, состязающейся своим пеклом с африканским жаром, — вот климатический диапазон советских мастеров–специалистов, участвующих в сооружении высотной Асуанской плотины, или, как она называется по–арабски, Садд–эль–Аали.

С высоты каменного хребта я глядел в искусственное ущелье отводного канала, глядел, как в пропасть, заполненную голубой дымкой, где на дне уменьшенные пространством до лплипутных размеров торчали тонкие, как спички, трубы буровых станков, а двадцатипятитонные минские самосвалы выглядели словно игрушки.

Конечно, дно котлована отводного канала, где при сорокапятиградусной температуре еще весеннего африканского солнца работали паши четырехкубовые экскаваторы, не самое уютное место на планете.

И хотя забой беспрестанно орошался разбрызгивательными установками, острая, как наждак, гранитная пыль основательно продирала кожу.

Но волшебное зрелище могучей работы механизмов, с грациозным изяществом покоряющихся воле человека, действует завораживающе.

Раздробленную взрывами скальную породу машина зачерпывала стальной дланью и бережно высыпала в приседающий под тяжестью многотонных обломков гранита кузов самосвала.

Эта была виртуозная работа машинистов экскаваторов и одновременно ритмично слаженное действие водителей самосвалов — арабов, ни на минуту не оставляющих экскаваторы в простое.

Жара, пыль, духота, угарный чад выхлопных газов машин, но все это перестаешь ощущать, плененный картиной труда, великолепного, как искусство. Так же мы замирали в карнахском храме, пораженные созданием рук человеческих.

Такие машинисты экскаваторов, как Григорий Дузик и Владимир Харкин, уже вынули каждый по миллиону кубометров асуанской скалы из ложа будущего отводного канала. Вечером я встретился в клубе поселка советских специалистов с Володей Харкиным. Ему тридцать лет, он пришел на строительство Куйбышевской ГЭС по путевке комсомола. В Африке три года. В прошлом году женился, ее зовут Светланой. Она здесь с ним на Асуане. Володя знает арабский язык. Его ученики–арабы уже самостоятельно работают на полуторакубовых экскаваторах.

— Ну как, в Африке не жарко?

— Когда начинается жара, мы работаем ночью. Ночи здесь красивые, небо всегда чистое, в звездах.

— А как дела идут?

— Что ж, как обещали, дадим в срок большую воду… — Володя оживленно объясняет: — Ведь только один Египет получит воду для вновь осваиваемых земель более чем на 800 тысяч гектаров, а в Судане обрабатываемые площади удвоятся. Это же какое счастье людям?! Конечно, вначале все трудно. Местные говорили: русские не выдержат жары асуанского лета. Ну, а нам тут не до жары — нужно было собрать первые электроэкскаваторы. Языка не знаем, чертим на песке, как куда ставить какую деталь. Электроэнергии не хватало — арабы впервые видели такие машины, а надо с ними их вместе монтировать. Я жил в гостинице «Гранд–отель». Там полно интуристов. Прихожу с работы, спецовка в мазуте. Стал в чемоданчик класть спецовку, а ходил на работу в костюме, в галстуке, как положено. Вначале арабы–шоферы все никак не могли наловчиться ставить правильно самосвалы под ковш, выходил из кабины, показывал — обозначал вешками. Сам садился к ним за баранку. Удивлялись: зачем это делаю? Тебе, мол, платят как машинисту экскаватора, а ты беспокоишься за нас, шоферов. И почему нас все торопишь, тебе же лучше: чем дольше будет тянуться стройка, тем больше заработаешь, а я по–арабски только техническую терминологию усвоил. Разве с таким запасом слов все объяснишь? Но они сами без слов все поняли. Когда я на монтаже повредил руку, перебинтовал ее, но на работе остался, арабские рабочие принесли лепешку — все по куску от нее оторвали и мне дали. Это в знак того, что теперь считают меня вроде как братом, что ли. Приятно такое уважение от людей получить…

Никто из советских специалистов не носит здесь золотых звезд Героев Социалистического Труда, орденов, полученных за доблестный труд на великих стройках Отчизны. Не по золоту на груди познают арабы виртуозное умение наших прославленных мастеров, а по их золотым рукам.