Вадим Кожевников - Годы огневые

Очень усталый боец, с окровавленной головой, идущий нам навстречу, ясно улыбнувшись, сказал:

— Я об одном сейчас думаю: если мы постучимся так в ворота пхнего Берлина — они без ключа откроются.

В то время как битва за побережье Северной бухты достигала своего высшего напряжения, другие наши части начали наступление с востока па высоту, преграждавшую вход в Севастополь. Самая надежная из высот, возглавляющих оборону немцев на этом направлении — Сапун–гора, опоясанная в несколько этажей инженерными укреплениями, уставленная пушечными батареями, изрытая норами, траншеями, ходами сообщения, — она сама по себе в целом является гигантским дотом.

В битве за Сапун–гору также первостепенную роль сыграли дерзновенные удары штурмовых групп и сокрушительная работа советской артиллерии и авиации. После многочасового боя подразделение капитана Шилова водрузило на самой высокой точке горы победоносное Красное знамя, а по другую сторону ее внизу лежал весь в дыму, весь видимый героический, прославленный на века Севастополь.

Потеря Сапун–горы равнялась потере ключевой оборонительной позиции. Поэтому, когда начался штурм Сапун–горы, немцы, бросившие утром свои резервы для обороны плацдарма побережья Северной бухты, направили их к Сапун–rope. Так враг начал предсмертно метаться.

Во время Севастопольской обороны 1941–1942 годов немцы бились у подножия Мекензиевых гор и не могли взять, хоть на штурм бросили всю авиацию и сосредоточили огонь до сотни тяжелых батарей. Сейчас наши гвардейцы захватили Мекензиевы горы штурмом, и штурм этот длился 4 часа. После овладения Мекензиевыми высотами гвардия направила всю свою ударную силу к восточной оконечности Северной бухты с тем, чтобы отрезать немецкую группировку, защищавшую ее северное побережье.

Бой на небольшом куске земли в районе устья реки Черная решал судьбу немецкой группировки. Бой длился всю ночь. Гвардейцы разрезали группировку, прижали ее к берегу и уничтожили.

На берег Северной бухты выкатилась паша артиллерия. Прожекторные батареи осветили бухту. Немецкие транспорты и самоходные баржи, прижавшиеся к причалам, горели и тонули, разбиваемые снарядами.

Таким образом, задачу, которая была поставлена перед гвардией, гвардейцы выполнили. Но, вырвавшись с хода в долину Инкерманского маяка, видя перед собой силуэты города, имя которого каждый произносит с благоговением, — разве гвардейцы могли остановиться? После двух суток непрерывного штурма эти воины, показавшие высшие образцы доблести и геройства, казалось, уже израсходовали силы, на которые мог быть способен человек, если бы он захотел просто так, пешком, пройти тот путь, по которому прошла гвардия с боем.

Но, видно, есть нечто, стоящее выше нас самих, выше наших сил и повелевающее нами, — зов Родины, зов любимого города. Гвардейцы, покрытые кровью, пылью и копотью, ринулись на последний штурм — на штурм севастопольских кварталов. Сломив упорное сопротивление противника, наши войска овладели крепостью и важнейшей военно–морской базой на Черном море — городом Севастополь.

Тем самым ликвидирован последний очаг сопротивления немцев в Крыму, и Крым полностью очищен от немецко–фашистских захватчиков.

1944 г.

Комиссар сказал:

— Наши ночники летают в любую погоду. По существу нелетной погоды для нас нет. Вот сейчас луна. Штурманы ее любят. А летчики ненавидят больше, чем прожектора неприятеля. Так что судите сами: хорошее ли время вы выбрали для полета. Но если вы настаиваете — не возражаю, потому что хотя мы и летаем вслепую, писать о нас вслепую нельзя.

Итак, мы получили разрешение на полет.

Гигантская машина с чудесной и непонятной легкостью оторвалась от земли.

Внизу земля. Она ни на что не похожа. Не то это озеро, покрытое рябью, не то сплошное поле, изборожденное колеями. И все это дымится облаками и туманами, измазано тенями. И самое удивительное то, что все это для штурмана считается «хорошей видимостью». Он работает у себя в кабине с таким спокойствием, словно он в исследовательском кабинете.

Внезапно ослепительный свет прожектора ударил в кабину. Прожектор — глаз зенитки. Но штурман посылает ракету, и прожектор гаснет. Мы — свои, над своим городом.

Наш корабль продолжает путь. Он должен, достигнув линии фронта, бомбить скопления войск противника в районе Западной Двины. Но как распознать реку, когда мы минуем их одну за другой, покрытые туманом, смешанным с облаками.

Штурман дотрагивается до плеча и показывает на карту, а потом вниз. И мы начинаем различать там, на земле, белую узкую тропинку, которая называется Днепром. Самолет идет точно по курсу.

Мы в облаках. Леденящая сырость покрывает окна, одежду. Вот так и начинается обледенение. Летчик сбрасывает высоту и выныривает из облаков.

Впереди внизу мерцают условленные сигналы. Это три костра, выложенные на нашем берегу реки. А на том берегу реки, где враг, пылают четыре других костра, четыре очага пожара, это фашистская сволочь зажгла наши деревни.

Внизу расстилается зрелище ночного боя. Земля выстлана огненными тропами летящих снарядов, вспыхивают разрывы, мигают и гаснут пулеметные очереди.

Разворот на цель. Мы у бомбовых люков. Самолет медленно парит в воздухе над целью. Тяжелые бомбы летят вниз. И там вздымаются груды дыма. Видно, как огромные лужи огня, ширясь, растекаются по темной земле.

Внезапно красные огоньки стали карабкаться нам навстречу. Это бьет зенитная пушка. Корабль наплывает на нее все ближе. Две бомбы, и пушечные огни погасли.

Задание выполнено. Все бомбы сброшены. Даже тара из–под мелких авиабомб — пустые ящики сброшены вниз. Авось кого–нибудь еще пристукнет!

Мы возвращаемся домой, на свой аэродром, Летчики сказали бы кратко, как они обычно говорят:

— Вылетели, отбомбились, вернулись.

Три слова. Но за этими тремя словами подлинный героизм, совершенное искусство пилотов, непоколебимая прямая штурманской выкладки, безупречное мастерство борттехников, зоркость стрелков и необыкновенная слаженность всего экипажа. Мы видели в этом полете работу командиров кораблей — капитана Филина, старшего лейтенанта Степанова, штурманов — капитанов Климова и Чистякова и их славных экипажей. Вчера их наградили орденами Боевого Красного Знамени, сегодня они в воздухе. Они живут в воздухе, они любят его.

На земле они только отдыхают и готовятся к следующему полету. В любую ночь. В любую погоду. По любому заданию.

1944 г.

Три линии немецких траншей лежали перед Витебском. Четвертая оборонительная полоса проходила в черте города. Она включала в себя каменные здания с замурованными окнами и пробитыми в стенах бойницами.