Федор Кедров - Советсткие ученые. Очерки и воспоминания

Сам Сергей Сергеевич не боялся на лекциях приводить примеры собственных ошибок и неудач. Прием этот, конечно, не был новым. Но примечательно здесь то, что такой блестящий диагност, тонкий, наблюдательный клиницист не считал для себя зазорным разбирать даже перед малокомпетентной аудиторией, не искушенной в тонкостях хирургии, допущенные им промахи. Делал он это для того, чтобы повысить интерес слушателей к теме, чтобы рассказанное им прочно засело в голове студентов «как вечное предостережение от подобных же ошибок».

В одной лекции Юдин приводил пример неудачи, постигшей его при операции по поводу остеомиелита кости плеча, когда он случайно перерезал лучевой нерв. В другой рассказывал о том, как чуть было не потерял больную из–за того, что поранил крупную вену на шее, а затем, спасая ее от кровотечения, повредил лицевой нерв.

А ведь этой трагической ошибки могло и не быть, подчеркивал Юдин, если бы в свое время было обращено должное внимание на изучение топографической анатомии.

Сергей Сергеевич органически нс выносил праздности. Его работоспособность была поразительна. Днем — в клинике за операционным столом. А ночь нередко проходила в подготовке очередного научного труда или доклада.

Отдых Юдин находил в посещении театра, художественных выставок, музеев. Был страстным охотником и рыболовом. Увлекался поэзией, художественной литературой — сам был выдающимся художником в хирургии. Сергей Сергеевич Юдин горячо любил Родину — «за красоту творчества, за радость бытия, за мощь и размах неустанного движения вперед, за характер и особенности советского народа, за его великодушие и мудрость, трудолюбие и самоотверженность». Он отличался высокой гражданственностью, неиссякаемым оптимизмом, огромной силой воли, не теряя этих качеств даже в самых трудных и трагических обстоятельствах.

3 декабря 1967 года мир облетело сенсационное известие: впервые в истории совершена успешная пересадка сердца человеку. Новым обладателем сердца молодой женщины Дениз Дарваль, погибшей в автомобильной катастрофе, стал житель южноафриканского города Кейптауна Луис Вашканский. Замечательную операцию осуществил хирург профессор Кристиан Барнард.

Все с волнением следили за исходом дерзкого, сопряженного с огромным риском эксперимента. Со страниц газет не сходили сообщения о состоянии здоровья мужчины, в груди которого билось сердце женщины. 18 дней и ночей врачи кейптаунской больницы Хроте–Схюр бережно и настойчиво поддерживали это биение. Всем так хотелось поверить в то, что чудо свершилось… Но вскоре Вашканский умер. И это не было неожиданностью. Помимо далеко зашедшей болезни сердца, пациент страдал диабетом, который всегда осложняет любое оперативное вмешательство.

Профессор В. П. Демихов на прогулке в саду института им. Склифосовского со своей любимой обезьянкой Реки

Операцию Луис Вашканский перенес хорошо. Но перед врачами стояла труднейшая задача — предотвратить отторжение организмом чужого сердца. Больной получал большие дозы иммунодепрессивных средств, его облучали кобальтом. При этом сопротивляемость к инфекциям и без того ослабленного организма резко понизилась. На фоне выраженных изменений костного мозга и диабета вспыхнуло двустороннее воспаление легких. А тут еще появились признаки грозной реакции отторжения — в виде околососудистой клеточной инфильтрации и некроза мышечных волокон миокарда. Таким образом, смерть была вызвана не ошибками или техническими погрешностями в ходе операции. 2 января 1968 года Барнард произвел вторую трансплантацию сердца — Филиппу Блайбергу. И — успех! Почти два года больной носил в груди чужое сердце!

Со времени, прошедшего после первой операции, сделанной Кристианом Барнардом, во многих странах было произведено уже немало подобных операций: в США — Н. Шамуэем, А. Кантровицем и М. де-Бэки, во Франции — Ш. Дюбо, в СССР—А. А. Вишневским и Г. М. Соловьевым, в Чехословакии — К. Шишкой и другими.

Итак, смелый эксперимент Кристиана Барнарда послужил толчком для новых попыток. Но следует оговориться: первая операция вовсе не была делом случая. Профессор Барнард готовился к ней в течение нескольких лет, тщательно отрабатывал все детали операции на животных, изучал опыт других экспериментаторов. В 1960 году он посетил Советский Союз, где тщательно ознакомился с техникой операций, разрабатываемых доктором биологических наук В. П. Демиховым.

Демихов несколько лет работал в нашем коллективе — на кафедре оперативной хирургии 1‑го Московского медицинского института. Он первым стал пересаживать сердце собаки не на шею, а непосредственно в грудную клетку, рядом с ее собственным сердцем. Это гораздо более сложная операция, она требует высокой техники, ювелирного мастерства, огромного труда и упорства. Чтобы найти наиболее простую и совершенную схему операции, Демихов испытал более 20 вариантов. Легко ли это далось? «На первых порах, — вспоминает Владимир Петрович, — все до одного животные погибали еще на операционном столе».

Но неудачи не охладили, не заставили опустить руки.

По мере овладения тончайшей техникой и совершенствования методики гибель животных в ходе самой операции становилась уже редким явлением. Теперь животные погибали лишь через несколько часов из–за того, что в пересаженном сердце появлялись необратимые изменения, образовывались тромбы, особенно частые в местах сосудистых швов. Тогда экспериментаторы применили сосудосшивающий аппарат системы Ф. Гудова. Количество тромбозов резко сократилось. Животные стали выживать дольше–до 8–9 дней. Однако потом все равно развивались либо инфаркты, либо тромбозы кровеносных сосудов. Было, правда, радостное и памятное исключение: собака Гришка, которой в один из июньских дней 1962 года было пересажено второе сердце, прожила с ним 141 день! Впервые в истории медицины электрокардиограф почти пять месяцев вычерчивал ритмичную работу своего и чужого сердца.

Самое поразительное в опытах В. П. Демихова состояло в том, что пересаженное им сердце продолжало жить в груди теплокровного животного. Будучи подшито к ответвлениям основных его сердечно–легочных сосудов, оно полностью включалось в общую кровеносную систему. Таким образом появлялся дополнительный орган кровообращения, второй «живой насос», значительно облегчавший работу собственного собачьего сердца. Ведь он перекачивал около половины крови.

Производил В. П. Демихов и другие эксперименты: удалял сердце и легкие у одной собаки и пересаживал их другой. Делалось это так: сначала в грудную клетку животного подшивали чужие органы — сердце вместе с обоими легкими. Минут десять работали параллельно два сердца и две пары легких. Потом собственное сердце и легкие животного удалялись, причем постепенно, осторожно, чтобы не нарушить кровообращение в головном мозге. Успех Демихова состоял также и в том, что все то время, пока он переносил сердце из одной грудной клетки в другую, оно продолжало нормально сокращаться, жило.