Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все

Крестьяне не спрашивают, кто эти люди и куда они идут. Лишь молча протягивают им флягу вина и краюху хлеба. Затем странники возобновляют свой долгий путь.

Вверх, в горы.

Жили-были в Эмилии-Романье старик со старухой, по фамилии Черви. Всю жизнь работали, рук не покладая, и скопили себе на маленькую ферму. А детей у них было много: две дочки да семь сыновей, семь братьев. Хорошо жили, дружно и зажиточно. Даже трактор свой был.

Легли как-то Черви спать. Вдруг — чу!.. Тихий стук под окном. Похватали братья ружья — ибо ещё задолго до событий 8 сентября их дом стал местом сбора и убежищем для итальянских антифашистов — да спрашивают:

— Кто там?

— Мы, Джон Бастирансе и Джон Де Фрейтас, южноафриканские парашютисты, Самуэль Конли, ирландский десантник, Анатолий Тарасов, Виктор Пирогов, Михаил Алмакаев, Николай Армеев, Александр Ащенко, советские солдаты. Мы неразберихой воспользовались да из лагерей военнопленных сбежали. Пустите переночевать!

Так рождается интернациональный партизанский отряд братьев Черви, один из первых в Италии. Просуществует он недолго, лишь до 25 ноября 1943 года, когда в неравном бою с окружившими ферму нацифашистами его участники будут захвачены в плен. Тарасову и Пирогову позднее удастся вновь совершить побег. Они ещё появятся в нашем рассказе. А вот все семь братьев Черви были расстреляны в один день. Навечно превратившись в символ тех первых недель Сопротивления.

Но, как сказал глава семьи, Альчидо «Папа» Черви: «После сбора одного урожая приходит другой». Каждый новый акт устрашения со стороны нацистов и вновь поднявших голову фашистов приводил к росту числа партизан.

Итальянское Сопротивление изначально несколько отличалось от прочих антифашистских движений Европы. За его плечами не стояла, хотя бы в моральном плане, армия родной страны, как, например, за партизанами советскими. Мы же уже видели, что из себя представляли король с Бадольо, правда? Не располагало оно и заграничной поддержкой, как, скажем, «Сражающаяся Франция». В условиях режима Муссолини немногочисленные на тот момент антифашисты были лишены возможности заранее налаживать контакты с другими странами. Поэтому Союзники о них попросту ничего не знали, по крайней мере на первых порах. Да и не очень-то стремились узнать, поскольку, во-первых, испытывали вполне объяснимое недоверие к гражданам государства, ещё вчера бывшего их смертельным врагом, во-вторых же, — на англо-американский вкус местное Сопротивление казалось слишком «красным».

Хотя это их впечатление, совпадающее и с традиционным советско-российским представлением об итальянских партизанах, было во многом ошибочным.

Безусловно, основную и наиболее активную часть движения составляли именно «красные» Гарибальдийские бригады. С Лениным в башке и с наганом в руке, они старались воспроизвести организационную структуру Красной армии, с обязательным комиссаром-политруком рядом с командиром отряда. Но лишь слегка уступали им по численности бригады «Справедливости и свободы» и бригады «Зелёных огней», которые любили вовсе даже не Ленина, а, наоборот, — папу римского. Эти последние были католиками и, по цвету шейных платков, именовались «зелёными». Отдельные же оригиналы, которые никак не могли определиться, кто — папа или Ленин — матери-истории более ценен, носили комбинированные красно-зелёные платки. Тем более что такое сочетание удачно совпадало с цветами национального флага. Мало того, были даже голубые — но только по платкам — партизаны. Они возглавлялись бывшим младшим и средним командным составом королевских войск, сохраняли верность монархии и вообще зачем-то считали себя «бадолианцами». Уж не знаю, что они в этом маршале такого нашли.

Не поймите неправильно: политически ангажированными были в основном командиры. Простые же бойцы выбирали отряд исходя из более прагматических соображений: тот, который удалось найти первым, который действовал ближе к дому либо даже под влиянием моды на цвет платков в текущем сезоне. Какой же итальянец не хочет быть модным? Поэтому появившийся среди гарибальдийцев завзятый католик-монархист или же убеждённый атеист в отряде Зелёных огней не вызвал бы осуждения товарищей по оружию.

В середине сентября 1943 года в горах находилось около полутора тысяч партизан всех расцветок. К ноябрю их число возросло до четырёх тысяч. Осознав наличие проблемы, немцы начали предпринимать контрмеры: на пепелищах сожжённых деревень вырастают виселицы с телами мирных жителей, подозреваемых в помощи бандитам. Следует признать, используя этот термин, немецкая пропаганда не очень-то грешила против истины. Те первые боевые формирования Сопротивления по всем формальным признакам действительно были скорее бандами, а не военными подразделениями. Плохо вооружённые, испытывающие в условиях надвигающейся зимы нехватку продовольствия и тёплой одежды, партизаны гибнут целыми отрядами. Тут надо напомнить, что хотя дело происходит и в солнечной Италии, но в горах. А там зимы весьма суровые.

В целях повышения эффективности карательных мер марионеточное правительство Муссолини проводит принудительную, под угрозой смертной казни за неявку, мобилизацию. Из ста восьмидесяти шести тысяч военнообязанных на призывные участки являются лишь восемьдесят семь тысяч. Чуть ли не треть из которых дезертирует при первой же возможности. Большая часть уклонистов хоронится по чердакам и подвалам. А вот меньшая…

Весной 1944 года нацифашисты с удивлением обнаруживают, что казалось бы почти уничтоженная за зиму партизанская гидра отрастила новые головы, и теперь им противостоит уже до двадцати тысяч бойцов.

Помните созданный в дни обороны Рима Комитет национального освобождения? Сформированный из представителей большинства антифашистских партий и движений: коммунистов, социалистов, либералов, христианских демократов — к 1944 году он превращается в мозговой и политический центр Сопротивления. Однако идеологические разногласия среди его членов, в отличие от простых партизан, крайне сильны. Ситуацию спасает вернувшийся на родину из Советского Союза, гражданином которого он был ещё с 1930 года, генеральный секретарь Компартии Италии.

— Ребята, — заявляет он, забравшись на подходящий броневик, — время жить дружно, о необходимости которого никогда не говорили коммунисты, наступило! Вчера было рано, завтра будет поздно! Давайте мы сейчас все объединимся, прекратим склоки и скоординируем усилия. И даже Бадольо позовём. А уж потом, когда прогоним немцев, — тогда и будем решать, как жить дальше. Может быть, даже какой-нибудь хороший автомобильный завод построим. Или даже нет. Лучше — целый автомобильный город!