Аманда Лир - Дали глазама Аманды

Обед был нестерпимо длинным и фальшивым, как убранство помещения. Тара, которого плохо усадили, заметно нервничал. Я тщетно пыталась почувствовать хоть какой-нибудь голод. Фотограф не переставал нас щелкать, пианист наигрывал тоскливые мелодии.

Дали мне сказал, что он обожает эту «замечательную похоронную музыку» и попросил, чтобы для него исполнили «Ловцов жемчуга» Массне, любимую арию его отца, нотариуса из Фигераса. Он рассказывал о своем отце с гордостью, хотя тот и выгнал его из дома после женитьбы на Гала. Я находила Дали все более и более очаровательным. Я быстро забыла его навощенные усы и его мишурную одежду, настолько меня очаровало то, что он говорил, и впечатлила его любезность. И поскольку Леонор Фини была художницей, я наконец-то осмелилась сказать, что тоже вожусь с кистями. Он посмотрел на меня крайне удивленно:

— Вы занимаетесь живописью? Это ужасно. Хуже всего, когда женщина занимается живописью. У женщин нет никакого таланта. Талант, исключительно мужское свойство.

— А Леонор Фини? — спросила я, понизив голос.

— Тоже. Конечно, она немного лучше, чем другие. Но талант содержится в сперме, а у женщин ее нет. Вы согласны?

На это трудно было что-то возразить.

— Слыхали ли вы когда-нибудь о великих женщинах-художницах, которых можно было бы сравнить с Веласкесом или Микеланджело? Нет, Вы слыхали только о мужчинах. Талант, способность к созиданию помещается в яйцах. Созидание для женщин — это продолжение рода, они делают детей, но они никогда не смогли бы расписать Сикстинскую капеллу!

Леонор Фини, сидевшая напротив нас, делала вид, что она ничего не слышит. Поскольку князь Русполи сидел справа, Дали посчитал нужным мне сообщить:

— Вы знаете, что у Дадо самый большой член, который вы когда-либо видели?

Я была неприятно уязвлена этим грубым и беспардонным сообщением.

— А ведь именно я его женил, — не унимался Дали. — Я представил ему Нэнси-Угольщицу, его будущую жену. Она мне позировала для иллюстраций к Библии, вы знаете об этом?

— В самом деле? Для изображения святой?

— Я нарисовал ангела благодаря ее заднице, чудесного ангела. У нее очень красивый зад. Я заставил ее усесться прямо в черную тушь. Отпечаток ее зада походил на крылья ангела. Этот рисунок был в Библии, которую папа благословил. Когда я рассказал об этом Дадо, он закричал: «Я должен жениться на этой девушке, это необыкновенно!» Вы заметили, Дадо всегда повторяет: «Это необыкновенно!»

Да, слишком уж легко впадал в энтузиазм этот итальянский князь! В этот вечер он был одет в костюм из черного бархата с тяжелой золотой цепью на груди. Он любил Восток, Таиланд, загадочное и сверхъестественное. Этими пристрастиями отличались, впрочем, многие люди из окружения Дали, которые видели в мэтре мага, визионера и посвященного. Дадо был первым, кто задал мне ритуальный вопрос богемы:

— Какой у тебя знак Зодиака, Аманда?

— Я Скорпион, родилась в ноябре.

— Ах, — вскричал Дадо, — я это подозревал. С этими жалящими глазами ты настоящий скорпион. Дали, берегитесь, она хочет вас ужалить!

Дали поднял глаза к потолку и вздохнул:

— Так и есть, мы все-таки не избежали этого разговора. С Дадо это было бы невозможно. Знаки Зодиака! Самый бесполезный, самый банальный разговор на свете! В Нью-Йорке шагу нельзя ступить на вечеринке, чтобы вас не спросили: «What is your sign?» Как будто это имеет какое-то значение!

Потом он обернулся ко мне:

— Аманда, я сообщаю вам раз и навсегда: я — Козерог, Гала — Дева, Людовик XIV — Лев, Дадо — Стрелец. И больше не заговаривайте об этом со мной, если вы хотите остаться моим другом.

— Но я вовсе не Лев, я Водолей, — тоненьким голоском запротестовала Людовик XIV.

— Это одно и то же, — настоял Дали. — Людовик XIV и Наполеон были Львами. Лев — это знак величия.

Для того, кто презирает астрологию, он был слишком хорошо информирован.

— Но вы же верите в магию, — вмешалась Леонор Фини.

— В магию? Верю. Советую вам прочитать книги Раймонда Лулля, посвященные магии, рецепты повседневной магии Джанбаттиста Делла Порта, книги по герметизму, Фрейда наконец. Вы ведь знакомы с теориями Фрейда о суевериях; Вы читали «Тотем» и «Табу»?

Конечно, я не читала Фрейда. Мой круг чтения совпадал с кругом чтения моих ровесников в Лондоне: Герман Гессе, Толкиен, «Пророк» Калхила Гибрана, легенды о короле Артуре и рыцарях круглого стола. Но я все же интересовалась магией.

— Суеверие — самая примитивная и древняя из существующих религий, — продолжал Дали. — Человек всегда нуждался в магии, и суеверие является не чем иным, как бытовым приложением магии к текущим событиям. Например, вы перевернули соль: тотчас же, чтобы предотвратить неприятности, которые могут за этим последовать, вы бросаете щепотку соли через плечо. На самом деле неловкость, из-за которой вы перевернули солонку, не что иное как предупреждение. Вы перевернули солонку, потому что в это время принимали какое-то важное решение, и ваше подсознание решило предупредить вас: берегитесь, не подписывайте контракт, который вы должны подписать, что-то не в порядке, лучше подождать до завтра. Вот для чего нам суеверия!

Я пообещала себе прочитать Фрейда и призналась Дали, что я суеверна. Я избегала лестниц, опасалась среды 13-го, никогда не носила зеленое.

— Зеленое! Никогда не надевайте зеленое! Людовик XIV, вы помните ужасную катастрофу, которая случилась в тот вечер, когда вы надели этот противный тюрбан цвета зеленого попугая, как у Кармен Миранды? Что касается среды, то мы в Каталонии говорим об это так: «El martes no te cases ne t'embarques» («В среду не женись и не отправляйся в путешествие»).

Дали часто вкраплял в свою речь каталонские выражения. Его родная провинция во многом повлияла на него, и я обожала эту смесь светской софистики и сельской простоты. Он часто цитировал некоего Пужоля, поэта из Ампурдана, и вспоминал пословицы рыбаков с Коста Брава.

— На всякий случай, — закончил он, — у меня есть дерево.

Вслед за этими словами он вытащил из кармана своих брюк скомканный пакетик, перевязанный веревочкой. Это был носок в серую полоску, в котором находилось что-то твердое и небольших размеров.

— Это самая драгоценная вещь, которая у меня есть на свете; это кусочек дерева, который всегда приносит мне счастье; я никогда с ним не расстаюсь, и он защищает меня от всех напастей. У Галы есть такой же. Возьмите, посмотрите на него!

Поскольку пакетик не совсем хорошо пахнул, я тотчас же отвернулась, и Дали снова засунул его в карман своих брюк.

Обед заканчивался. Дали, который никогда не притрагивался к вину и не пил кофе, то и дело бросал властным тоном: «Я надеюсь, никто не будет пить кофе?» Никто и не пытался его заказать.