Михаил Погодин - Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

За то же самое был он любим и уважаем великими князьями Константином Павловичем и Михаилом Павловичем. Великий князь Константин Павлович писал ему письма; письма эти разобрать не было возможности. Алексей Петрович напоминал ему иногда об этом. Раз они увиделись месяца четыре спустя после его последнего письма к Ермолову. «Ну что, ты разобрал мои письма?» – спросил великий князь. Алексей Петрович отвечал, что в иных местах попытка удалась, а в других нужно было совершенно отказаться от нее. «Так принеси их, я прочту тебе». И не мог разобрать сам. Константин Павлович особенно любил Ермолова за то, что он, несмотря на близость, всегда помнил великое расстояние между собою и великим князем и не забывал этого даже в дружеских беседах. Это было тем резче, что некоторые особы, обласканные великим князем, забывались и уважение переменяли на фамильярность.

Ибрагим-паша, сын Мегмета-Али, известный египетский бунтовщик, оказал в свое время важную услугу христианству. Занявши Сирию, он обратил внимание на Иерусалим. До него Иерусалимский храм был в весьма плачевном состоянии: посреди храма была устроена турецкая кофейня; здесь жарили, варили, и дым и копоть постоянно закрывали великолепные украшения; в верхнем этаже, где находятся приделы всех христианских наций, окна были заложены, и таким образом служба постоянно происходила только при свете лампад. Кругом же храма, тесным рядом были расположены городские отхожие места: едкое зловоние распространялось как вне, так и внутри храма храмов. Ибрагим-паша, несмотря на свое мусульманство, при первом же посещении храма велел разом уничтожить все эти мерзости.

Ермолов поступил в службу при Екатерине II, находился в Персидской кампании, под предводительством Валериана Александровича Зубова, в отряде Сергея Алексеевича Булгакова – капитаном артиллерии.

При Екатерине малолетние дворяне записывались в гвардию, из гвардии переводились, или, по тогдашнему сказать, выпускались в армию капитанами, а потому легко было молодому дворянину получить капитанский чин.

Когда Бакунина командировали с батальоном в горы, Алексей Петрович просился в этот батальон; Булгаков ему отвечал: «Погоди, Алексей Петрович, тебе еще будет время».

Действительно, слова Сергея Алексеевича сбылись. Провидение сохранило Алексея Петровича. Батальон Бакунина весь был в горах окружен и вырезан лезгинами.

Вступление на престол императора Павла не было благоприятно Алексею Петровичу: он был арестован и содержался в Петропавловской крепости. С воцарением Александра I все заключенные были освобождены, в том числе и Алексей Петрович. При выходе из каземата он написал над дверями: «Сей дом от постоя освобожден». Доложили государю. Император Александр велел надписать: «Навсегда».

Когда Кутузов ретировался от Наполеона и под Кремсом, при переправе через Дунай, разбил отдельный корпус французов, то в этом деле в первый раз отличился Алексей Петрович, командуя артиллерийскою ротой; затем последовало Аустерлицкое сражение, в реляции о котором не упоминается имя Алексея Петровича. Известно только, что впоследствии, когда граф Аракчеев осматривал его роту и делал выговор Алексею Петровичу, что лошади у него худы, на замечание Аракчеева Ермолов отвечал: «По службе наша участь, ваше сиятельство, часто зависит от скотов».

После такового ответа немудрено, что некоторое время граф не благоволил к Алексею Петровичу, но потом, вероятно уже после войны двенадцатого года, когда они встретились во дворце, у лестницы, уставленной лавровыми деревьями, граф сказал: «Ступайте вперед, вам, а не мне, следует восходить между лаврами на высоту».

В одно время, когда преследовали французов, фельдмаршал, окруженный своим штабом, смотрел на войска; в это время мимо его пронесся Алексей Петрович на своем боевом коне. Тогда Кутузов, обратясь к окружающим его и указывая на Ермолова, сказал: «Еще этому орлу я полету не даю».

Когда русские и прусские войска под Бауценом были разбиты, тогда Ермолов, присутствием своим, хотя не был главнокомандующим армией, умел остановить преследующих и чрез то дал возможность отступающим корпусам устроиться в надлежащий порядок.

В Париже, когда русские, вместе с торжествующими союзниками, принялись веселиться и проматывать выданное им в то время жалованье, Алексей Петрович умел воспользоваться случаем для приобретения всего для себя нужного; посещал библиотеки, архивы, музеи – одним словом, для себя и своего отечества умел употребить и отдых в пользу.

Говоря об умственных трудах Алексея Петровича в Париже, кстати упомяну об изданной им книге под названием «Размышляющий человек», которая даже находилась в моей библиотеке, но теперь у меня не под руками. Хотя она и без имени автора, но все в то время утверждали, что ее написал Алексей Петрович. Второе его произведение, известное мне, есть его описание путешествия в Персию, куда он был послан. Вероятно, есть и другие произведения его пера, в которых скромный автор не хотел означить своего имени. Знаю также, что в последние годы Алексей Петрович деятельно занимался описанием своей жизни или чего-то другого.

Война с французами кончилась. Алексей Петрович был назначен главнокомандующим в Грузию, наместо Ртищева. О военных его подвигах говорить нечего: об них знает вся Россия; но нельзя не упомянуть о Кази-Мулле, распространителе, в горах во всей Чечне, ложного учения, вывезенного им из Бухарин, произведшем ужаснейший фанатизм во всем Дагестане и отличавшемся особенною ненавистью к русским и вообще к христианам. Алексей Петрович был так счастлив, что Казн-Мулла был убит в одном из его набегов и с тем вместе распространение учения его было приостановлено. Имя Ермолова прогремело по всем горам, так что и в нынешнее время лезгинки и чеченки стращают своих детей именем Ермолова.

Двадцать лет спустя после того, когда Шамилю хотели показать Москву и опросили, что он прежде всего хочет видеть, – он отвечал: «Покажите мне Ермолова».

При вступлении Алексея Петровича в управление Кавказским краем очень немного было войск в Грузии и на Кавказской линии. Французская война привлекла к себе все силы России. Войска, возвращавшиеся после войны, для отдыха располагались в Польше. Казна была также истощена. По представлению Алексея Петровича жители Кавказской области были обращены в казаки и избавлены от рекрутской и подушной повинности; чрез это умножилось войско. Административными средствами прибавились доходы Грузии, руками солдат построены два укрепления: Грозное и Бурное, которые впоследствии послужили основанием Суджинской линии; руками же солдат выстроен Пятигорск, у самых минеральных вод. В 2 верстах от оных была обветшалая Константигорская крепость. Приезжающие на горячие воды должны были квартировать в крепости и каждый день два раза ездить на воды, а за продовольствием посылать в Георгиевск, за 30 верст. Кто же, за неимением лошадей, ездить на воды не мог, а все-таки хотел пользоваться водами, тот должен был привозить с собой палатку или строить сарай подле вод и помещаться в оном. Всход на гору к колодцам был очень затруднителен.