Ольга Палатникова - Сергей Бондарчук. Его война и мир

Когда по телевидению показывают «Войну и мир», начну смотреть, но вскоре убегаю от телевизора. Сейчас совершенно другая жизнь – больно…

Более 70 ролей в кино, среди них в фильмах: «Молодая гвардия», «Дело было в Пенькове», «ЧП», «Две жизни», «Мичман Панин», «Оптимистическая трагедия», «Война и мир», «Доживём до понедельника», «Фронт без флангов», «Семнадцать мгновений весны», «Они сражались за Родину», «Белый Бим Чёрное Ухо», «Убить дракона», «Любовь с привилегиями», «Бесы», «Милый друг давно забытых лет», «Утомлённые солнцем», «Сочинение ко Дню Победы», «Андерсен. Жизнь без любви».

Не случилось в мои вгиковские годы какой-то памятной истории или особенного события, после которого я мог бы сказать: «Вот в этот момент мы и познакомились с Сергеем Бондарчуком». Он учился курсом старше и был старше многих из нас, студентов актёрского факультета. Они – герасимовцы, и мы – актёрская мастерская замечательных педагогов Ольги Ивановны Пыжовой и Бориса Владимировича Бибикова – существовали в институте параллельно, рядом, относились друг к другу по-товарищески, с юношеской доверчивостью и заинтересованностью: учились-то одной профессии.

Курс Серёжи Бондарчука был режиссёрско-актёрским. Тогда впервые в своей педагогической практике Сергей Аполлинариевич Герасимов соединил в одной мастерской эти две творческие профессии. В ту пору многие из нас зачитывались романом Александра Фадеева «Молодая гвардия». Будущие режиссёры – ученики Герасимова – в качестве курсовых работ начали ставить на студенческой сцене отрывки из романа, и мы, будущие актёры, очень хотели участвовать в этих отрывках. Каждый из режиссёров получал блок: допустим, кто-то ставил сцены, связанные с Сергеем Тюлениным, у Тани Лиозновой, если мне не изменяет память, был блок, посвящённый Ульяне Громовой. А потом эти блоки соединял Герасимов. Бондарчук и я были заняты в разных блоках: я, игравший Володю Осьмухина, – среди молодогвардейцев, он – среди старших товарищей, руководителей краснодонского подполья. Сначала «Молодую гвардию» мы сыграли на сцене Театра киноактера – опробовали себя. Потом уехали на съёмки в Краснодон. Но и там, на съёмочной площадке мы не пересекались, я снимался вместе с Серёжей Гурзо, с Женей Моргуновым; Бондарчук, игравший директора шахты Валько, в этих эпизодах не участвовал. Но жили мы все вместе, молодые, голодные, необстрелянные, весёлые…

Потом мы встретились году в 53-м, на съёмках фильма «Об этом забывать нельзя» у режиссёра Леонида Лукова. Сергей играл главную роль. Прообразом его героя послужил украинский писатель и публицист Ярослав Галан, погибший от рук украинских националистов в 1949 году. У меня была роль студента Данченко, запутавшегося парня, которого пытаются заставить уничтожить писателя. Материал, положенный в основу фильма, Луков знал прекрасно и много нам рассказывал о Галане, о его разоблачающих бандеровцев и Ватикан памфлетах. Наверное, Луков и Бондарчук отлично понимали друг друга, потому что их одинаково волновала тема фильма. Ведь оба родом с Украины. Луков по натуре человек шумный, но во время репетиции умел создавать творческую тишину, любил подсесть поближе к нам и тихо слушать, как играется диалог. В то время Леонид Давыдович уже считался классиком. Я очень люблю его картину «Большая жизнь», ну а его «Два бойца», созданные во время войны, конечно же, фильм легендарный. Мне довелось поработать с ним ещё раз на картине «Две жизни», там он мне предложил сыграть судьбу психологически более многозначную, более интересную…

А вот фильм «Об этом забывать нельзя» в нынешнее время позабыт. Жаль. Не касаюсь его художественных достоинств, но сейчас, когда «западэньски самостийники» чуть ли не плюют в Россию, он мог бы прозвучать, может, более остро и актуально, чем в спокойном 1954-м, когда вышел на экраны страны.

Последующее десятилетие после работы на картине Лукова и до «Войны и мира» и для Сергея Фёдоровича, и для меня оказалось очень насыщенным творчески. А по-человечески – дружить мы не дружили, но, если встречались, то, как хорошие товарищи…

…Мне запомнилось одно лето в середине пятидесятых. Я тогда оказался в Ялте (кажется, снимался в «Чрезвычайном происшествии»). Гуляю как-то вечером по знаменитой, исторической, уникально красивой Ялтинской набережной, замечаю невдалеке Серёжу Бондарчука рядом с незнакомой молодой женщиной. Он увидел меня, и… обрадовался так, будто через много лет случайно повстречал близкого родственника:

– Слава! Иди сюда! Иди сюда!

Я подошёл. Он представил меня своей спутнице, а мне сказал так:

– Познакомься, это Ира Скобцева, мы вместе снимаемся в «Отелло», она моя Дездемона.

Выглядел он смущённым, немножко потерянным, и я понял: он так отчаянно меня позвал, потому что увидел во мне спасение. Сейчас он готов говорить со мной на любую тему, потому что тушуется один на один с красивой женщиной, в которую явно влюблён; и вот взволнован, наверное, не может найти нужных слов для беседы с ней. Я тоже почувствовал неловкость: вроде бы, надо бы поддержать Серёжу, побыть с ними, но ведь третий в такой ситуации всегда лишний. Сказали мы с ним по паре фраз, и я быстренько откланялся…

С тех пор Ирина и Сергей были нерасторжимы, но на людях никогда не показывали свою привязанность друг к другу, любовь свою. В работе, в поездках на разные фестивали держались всегда ровно, уважительно, как подобает режиссёру и актрисе. Не склонны они были к демонстрации своих личных отношений – той преданности, задушевности, нежности, что пронесли через всю жизнь.

Но вернёмся к началу шестидесятых годов. Я узнал, что Бондарчук приступает к созданию фильма «Война и мир», и поразился размаху его энергии, поразился его творческой смелости, ведь это безумно сложная и невероятно ответственная работа – перенести на экран роман, любимый поколениями. Моё поколение и я лично – не исключение. «Войну и мир» я читал не один раз, и больше всех героев романа мне нравился Андрей Болконский. Но о притяжении именно к этому образу я никому не говорил. Однажды мы с Сергеем случайно встретились на «Мосфильме», как водится, спросили друг у друга, как жизнь, как дела? Но потом я всё-таки не удержался:

– Сергей, а каким ты видишь Андрея Болконского?

Мне казалось, что фразу я придумал туманную – чтобы не навязывать свою кандидатуру, не просить эту роль, не ставить его и себя в неловкое положение. Но Сергей – настоящий психолог – сразу всё просёк и сказал мягко:

– Ну что ты… Андрей Болконский – совсем другой.

Пожали мы друг другу руки и разошлись. Я понял, что мечта сыграть Болконского так и останется мечтой. В это время режиссёр Самсон Самсонов пригласил меня на роль матроса Алексея в фильме «Оптимистическая трагедия», и я уехал на съёмки. Снимаюсь на натуре, в Севастополе, а душа-то болит, и я стараюсь у любого, кто приедет к нам с «Мосфильма», разузнать: как там, на «Войне и мире»? Теплилась маленькая надежда, что, может, и мне удастся поучаствовать в этой картине; пусть не Андрея, может, другую, хоть поменьше роль сыграю, потому что очень и очень любил роман Льва Николаевича Толстого. А ещё я очень верил в Бондарчука, знал: он не допустит никакой вольности по отношению к роману, не допустит фальши. И вот на Чёрное море до меня долетает весть, что на роль Андрея Болконского приглашён Иннокентий Смоктуновский. С ним мы много играли в нашем Театре киноактера, даже дружили. В то время его артистическая звезда только взошла, он сыграл Илью Куликова в «Девяти днях одного года»; конечно, многие кинорёжиссеры, и среди них Сергей Фёдорович, прекрасно понимали, какой это одарённый артист. Но Иннокентий уехал в Ленинград играть Гамлета. Роль Болконского осталась вакантной… И тогда в группу «Оптимистической трагедии» пришла на моё имя телеграмма, в которой мне предлагалось приехать в Москву и принять участие в пробах на роль Андрея Болконского. Вот и вспомнил Сергей обо мне.