Чарльз Тейер - Медведи в икре

Грузчики. Их нужно не меньше восьми человек на вагон. Может, мне стоит связаться с Советом профсоюзов?

Хранение?

— О боже! — воскликнул шеф таможни. — У вас что, еще нет здания?

Я застенчиво объяснил ситуацию. Хорошо, об этом придется побеспокоиться мне самому, но, кажется, шеф дал мне подсказку. От своего шурина он узнал, что Трест искусственного каучука переезжает во Владимир. Вероятно, у них найдется достаточно помещений в старом здании на несколько недель, пока наша канцелярия не получит свою крышу.

В заключение шеф подчеркнул, что для того, чтобы согласовать действия железной дороги, Треста перевозок, Совета профсоюзов, грузчиков, склада и прочего, много времени не понадобится. Он даст поручения своим агентам на границе, чтобы они телеграфировали ему, как только какие-нибудь грузы для американского посольства пересекут границу. Это даст нам, по крайней мере, несколько часов.

Наконец, план был составлен, и я отправился с визитами по трестам, чтобы договориться о деталях.

Трест перевозок располагался в здании, напоминавшем дворец. После короткой схватки с охранником у ворот я проследовал через анфиладу старинных бальных комнат, теперь переполненных шкафами, из которых вываливались связки бумаг. В углу уборщица готовила чай. Два десятка клерков что-то увлеченно чиркали за своими столами или же щелкали на счетах, производя вычисления.

Директора я обнаружил в маленькой комнатке в служебном корпусе. Своим пенсне в серебряной оправе, заостренными ушами и козлиной бородкой он больше напоминал кролика, чем главаря банды перевозчиков. Он принял меня весьма любезно и спросил, чем он может помочь недавно приехавшим американцам. Все в Москве, сказал он, только и думают о том, чем помочь новым гостям.

Едва я начал, запинаясь, свое объяснение, как в дверях возникла секретарша и закричала, что товарищ директор обязан быть на встрече в Транспортном секретариате через десять минут. Директор устало улыбнулся в ответ и попросил меня продолжать мой рассказ. Только я добрался до сорока вагонов, как зазвонил телефон. Директор нервно взял трубку:

— Да, это товарищ Островский! Что вам нужно? Слушайте, товарищ Иванов, я уже сказал вам, когда вы уходили от меня утром, что вы не можете перевезти линолеум из Института переливания крови. Вы поняли? Меня не волнует, что говорят люди из Института метеорологии. Такие приказы я получаю сверху, и это приказы для вас тоже. Линолеум останется в Институте переливания крови.

Он положил трубку слегка раздраженным.

— У всех свои проблемы, — сказал он, извиняясь. — Но это действительно сложный случай. Институт переливания крови, Институт метеорологии и посольство Франции меняются зданиями — трехсторонний обмен. И все хотят взять с собой из здания, где они находятся, как можно больше. Да, до некоторой степени все мы ведем себя как французы! Но продолжайте свой рассказ. Я уверен, что вы не будете делать ничего подобного — кто угодно, только не американцы.

Он опять улыбнулся и вздохнул.

Я снова собрался продолжать, как дверь кабинета открылась, и старая уборщица вошла со стаканом чая на подносе:

— Сейчас, Сергей Дмитриевич, вы должны выпить чаю. Уже перевалило за двенадцать.

— Спасибо Анна Павловна, но я говорил, что не хочу никакого чая. У меня нет на это времени.

— Сейчас, сейчас! Время? Что это значит? У всех находится время для чая иначе потом придется находить время для визита к врачу, — добавила она угрожающим тоном, глядя на пожилого директора. Женщина поставила стакан с кипятком перед ним и, раскачиваясь из стороны в сторону словно утка, вышла из комнаты.

— Извините, — сказал директор. — Пожалуйста, продолжайте.

— Дело в том, что к нам для посольства прибывает много мебели в ближайшие несколько дней. Всего сорок вагонов. И нам надо все это перевезти.

— Сорок вагонов это действительно страшно много.

Но телефон не дал ему договорить.

— Черт! — воскликнул он, беря трубку с раздражением. — Да. Это Сергей Дмитриевич. Что? Метеорологический институт хочет забрать дверные петли? Нет, абсолютно невозможно! Петли — часть здания. Без них двери упадут!… Мне все равно, заберет ли французское посольство дверные ручки или нет. Может, у них специальные ручки с защелкой — для безопасности. Они легко могут заменить их на обычные. Так или иначе Метеорологическому институту ничто не угрожает — кроме погоды! Они могут забрать замки. Но не петли или ручки! Поняли?.. Что? Они все равно забирают линолеум? Кто?.. Французское посольство? Черт возьми, они обещали, что не станут!… Кто сказал, что линолеум в Институте переливания крови весь в крови?… Ну, хорошо! А чего, черт возьми, они ожидали? Разве можно сделать яичницу, не разбив яиц, даже если повар — француз!. Алло! Алло! Вы слышите меня? Барышня, меня разъединили. Немедленно соедините!.. По какому номеру я говорил? Я не знаю — вероятно, по номеру французского посольства. Нет, это был Институт переливания крови или, может быть, Метеорологический. О, черт, да не знаю я!

Директор швырнул трубку и повернулся ко мне.

— Итак, вы хотите перевезти посольство? Американское посольство? Мой дорогой! Я надеюсь, это не будет так же трудно, как с французским.

Дверь кабинета открылась, и секретарша просунула свою голову.

— Сергей Дмитриевич, у вас две минуты для того чтобы отправиться в комиссариат.

— Да. Да, я знаю. Сейчас буду.

Проскользнув мимо секретарши, уборщица подгребла в комнату:

— Сергей Дмитриевич! Чай остынет…

— Боже мой, женщина, неужели вы не видите, что я занят! Я имел в виду — товарищ.

Он постарался вернуть себе самообладание:

— Пожалуйста, Анна Павловна, оставьте меня одного! Я не хочу никакого чая!

Уборщица все-таки удалилась, хотя уже с менее покорным видом.

— Итак, вы, американцы, хотите переехать до того, как устроитесь? Смешно, но все-таки, скажите мне, откуда, куда и когда. Мы загружены заказами, конечно, на три месяца вперед.

Но и меня тоже стала охватывать злоба.

— Нет! — прокричал я, — Мы переезжаем из Америки!

— Из Америки? Уф! Мы ничем таким не занимаемся. Ничем за пределами Москвы.

— Но мы просто перевозим нашу мебель с таможни.

— Перевозите? О, нет. Мы трест по перевозкам, а не по ввозу. Мы ничего не возим с таможни! Никогда в жизни ничего подобного не делали!

— Но кто тогда делает, если не вы?

— Ах! Ну, хорошо, дайте мне подумать! Кто перевезет вас с таможни? Так, давайте посмотрим. Кто это был, кто вчера вечером мне говорил это? Ах, да! Моя дочь — она работает в транспортном отделе Угольного треста. У них там простои. Быть может, их директор — отличный парень — Посвольский, кажется, его так зовут. Наверное. Вам надо повидаться с ним.