М. Вербинский - Бродовский котел

ДВОЕ СУТОК В ТАНКЕ

В. П. Лисицин

Вторые сутки шел беспрерывный бой. Взметались вверх и опадали глыбы черной торфяной земли. Едким дымом заволокло луг, поле и молоденький, еще недавно манивший своей свежестью перелесок.

Вторые сутки танковая рота старшего лейтенанта Лисицина и эскадрон 8-го гвардейского кавалерийского полка отбивали атаки противника. Гитлеровцы пытались прорваться к Западному Бугу.

Вторые сутки экипажи роты дрались с врагом, не выходя из танков.

На долгом пути от Северного Донца к Западному Бугу Лисицин часто бывал в сложных перипетиях боя. Но этот выдался особенно трудным. Враг напирал, а у танкистов заканчивались боеприпасы. С четырьмя подкалиберными да десятком осколочно-фугасных, оставшихся в танке, долго не повоюешь. Мало снарядов и у остальных экипажей роты.

Огневой налет, длившийся уже около получаса, вдруг резко усилился. Из-за ограды деревенского кладбища, из-за истерзанного перелеска выползали немецкие танки, самоходки и бронетранспортеры. Среди боевых машин двигались штурмовые группы пехотинцев.

Эта атака врага действительно была самой мощной и ожесточенной за последние два дня.

Группы автоматчиков противника на этот раз более многочисленны и пестры, одеты в форму различных родов войск: пехотинцы в форме мышиного цвета, авиаторы в голубовато-серой, эсэсовцы в черных мундирах. Среди солдат выделялись офицеры в фуражках с высокими тульями.

Через триплекс перископа Лисицину было видно, как танки с черно-белыми крестами на бортах медленно ползли по размокшему, изрытому воронками косогору.

Раскатисто ахнула пушка танка командира взвода Дмитрия Геруха. Экипаж устремился вперед, занимая более выгодную позицию. На борту этой машины было написано: «Месть за отца». Отца Геруха зверски убили фашисты. Танкисты еще решили после каждого уничтоженного «тигра» рисовать на борту танка звездочку. С тех пор уже начерчено шесть таких звездочек.

Вражеский строй ломался. Одни машины открыли огонь с ходу, другие — с остановок. Загорелся крайний справа танк. Выскочившие гитлеровцы пытались погасить пламя, но безуспешно.

Снова ударила пушка Геруха. У основания башни медленно ползущего «тигра» сверкнуло сине-голубое пламя. Рикошет. «Что он творит? — мелькнуло в голове у Лисицина. — Разве его в лоб возьмешь? Только снаряды испортишь. А они сейчас дороже золота. Надо ударить по бронетранспортерам. Там, конечно, одни офицеры». Включив рацию, он закричал:

— Я Лисицин! Слушай мою команду! Бить по бронетранспортерам!

В шлемофоне отозвался возбужденный голос Геруха:

— Командир! Это же «тигр»! Мой седьмой «тигр»! Я заклинил ему башню. Надо добить…

Лисицина взорвало упрямство Геруха. Он повторил:

— Жечь бронетранспортеры! В них — офицеры, генералы. Главное, не упустить их. А танки оставить артиллеристам. Они справятся. И береги каждый снаряд.

Вдруг в наушниках шлемофона все танкисты и Лисицин услыхали знакомый голос командира полка Героя Советского Союза майора Козлова:

— Молодец, Лисицин! Умеешь видеть. Бей по бронетранспортерам. В них командование фашистской дивизии! Ты совершенно прав! И держись. Тебе помогут.

— Вас понял! — ответил лейтенант.

Три танка, несколько самоходок и бронетранспортеров было подбито, подожжено. Но «тигр», по которому выпустил снаряд Герух, еще огрызался, его гусеницы терзали размокшую землю, заклиненная башня не позволяла стрелять прицельно. За ним, отстав метров на триста, двигались бронетранспортеры. Они тоже вели огонь из тяжелых крупнокалиберных пулеметов.

Лисицин поймал в прицел борт двигавшегося наискось бронетранспортера и нажал на спуск.

— Еще снаряд! Осколочно-фугасный!

Внезапно на бреющем полете молниеносно пронеслась шестерка «илов», сыпанув противотанковые бомбы. Из черной стены дыма выполз «тигр».

— Бронебойным! Заряжай! — скомандовал Лисицин.

Разворачиваясь всем корпусом, «тигр» направил пушку на машину Лисицина. «Успею ли?» — подумал он. Сверкнула синяя молния. Что-то больно резануло его по глазам, в ушах загремела дикая музыка.

…Будто издали, стали доноситься чьи-то голоса. Лисицин открыл глаза.

Лежал он на сырой земле. Голова неловко опиралась на каток танка. Вокруг была необычная тишина. Толпились члены его экипажа: Михаил Марфин, Владимир Березин, Тихон Ланговой. Военфельдшер держала у носа флакончик с резко пахнущим нашатырем.

Лисицин медленно поднялся. Ноги дрожали. Но силы постепенно возвращались к нему. Непривычно глухим голосом поблагодарил Геруха, подставившего ему плечо.

— Спасибо, Дима!

— Все в порядке, товарищ старший лейтенант! А «тигра» я все-таки доконал. Теперь у меня их семь на боевом счету.

— Молодец, Дима!

Лисицин медленно поднялся на высотку, укрывавшую его танк, и взглянул на поле боя. На перепаханном воронками косогоре догорали танки и бронетранспортеры, стояли разбитые автомашины. Повсюду — в неестественных позах трупы вражеских солдат и офицеров. Посмотрев на танк, он увидел на башне косой вороненый след от выпущенной «тигром» болванки. Она не сумела пробить уральскую сталь и срикошетировала. Уральская броня в который раз стала надежной защитой для экипажа. Горячая волна благодарности советским людям, создавшим такую машину, захлестнула сердце лейтенанта…

В дни празднования 25-летия победы над фашистской Германией ветераны бывшего 58-го отдельного танкового Катовицкого ордена Богдана Хмельницкого полка побывали в местах, где шли памятные бои, в сорок четвертом. Их тепло встречали жители Каменка-Бугского района.

Было о чем рассказать капитану запаса Владимиру Петровичу Лисицину, который после боев на Западном Буге сражался на Дуклинском перевале, на Одере.

Сейчас Владимир Петрович возглавляет кафедру уголовного права и процесса на юридическом факультете Львовского государственного ордена Ленина университета им. Ивана Франко. В преподавательской и научной работе нашел он свое новое призвание.

К. К. Артамонов

Небо было удивительно ясным и чистым. Ветер с утра разогнал пену облаков, и теперь только две белые нити инверсии, оставленные в зените самолетами, наискось делили его. Подполковник Артамонов медленно натянул на голову мягкий подшлемник и зашагал к стоянке, думая о предстоящем вылете.

Его ждали. Лейтенант, с которым подполковнику предстояло лететь, был уже полностью экипирован и сейчас стоял чуть в сторонке, наблюдая, как хлопочут у самолета техники. Лицо молодого пилота спокойное, казалось, даже чуточку беспечное, но по глазам Артамонов сразу определил — волнуется.