Рудольф Баландин - Борис Леонидович Дичков (1888— 1966)

Увлекаясь теоретическими построениями, Личков оставался натуралистом, опирался на прочный фундамент фактов, наблюдений. Он создавал теоретические схемы, исходя из анализа конкретной природной обстановки, а не пытался, как иногда бывает, подводить под свои умозрительные схемы все изумительное разнообразие проявлений земной природы.

В этом отношении пример Личкова очень показателен. Его подход к изучению природы и синтезу знаний, к созданию глобальных обобщающих концепций плодотворен и заслуживает пристального внимания. С необычайным мастерством и проницательностью он умел выявлять взаимосвязи природных явлений. Подобное умение особенно ценно в наше время, когда широко распространен экологический подход к изучению живого вещества, биосферы, планетной деятельности человека.

И еще одна актуальная для современной эпохи особенность научного синтеза Личкова, проявившаяся в его статье о цефализации и ноосфере: стремление учесть этические аспекты при анализе геологической деятельности человека и формирования сферы разума. Это направление мысли называется иногда экологической этикой. Для Личкова она была следствием и продолжением традиционной этики, регулирующей отношения между людьми. Такое широкое толкование нравственности связывает духовный мир человека с жизнью окружающей природы, бытие личности с жизнью человечества.

Ограничиваясь только проведением соответствующих технологических мероприятий, уменьшающих неблагоприятные последствия хозяйственной деятельности для биосферы, вряд ли удастся сохранить ее и тем более приумножить ее богатства. Об этом писали многие исследователи. Еще в начале нашего века Э. Реклю утверждал, что человек создает окружающую среду по своему образу и подобию, т. е. проявляет себя, как бы проецируя свою личность на окружающее, формируя мир вокруг себя согласно своим потребностям, представлениям о комфорте, красоте, счастье. Если он будет считать свои поступки по отношению к природе лежащими "по ту сторону добра и зла", то равнодушно будет смотреть на разрушение ландшафтов и прекрасных памятников природы, оберегая их лишь постольку, поскольку увидит в этом выгоду.

По мнению известного французского зоолога и популяризатора науки Жана Дорста, "у человека вполне достаточно объективных причин, чтобы стремиться к "сохранению дикой природы. Но в конечном счете природу может спасти только его любовь. Природа будет ограждена от опасности только в том случае, если человек хоть немного полюбит ее просто потому, что она прекрасна, и потому, что он не может жить без красоты... Ибо и это — неотъемлемая часть человеческой души" [156].

Но безусловно, для рациональной эксплуатации и охраны природных ресурсов недостаточно иметь верные нравственные ориентиры. Необходимо еще иметь возможность реализовать хорошие намерения, создать соответствующую технику, технологию. Этого можно достичь только с помощью точных расчетов, по рекомендациям, выработанным на основе научных знаний. Этим определяется особо важная роль науки в современную эпоху, о чем еще в начале нашего века писал В. И. Вернадский.

Все это теперь совершенно очевидно. Не случайно в экономически развитых странах затраты на научные исследования растут опережающими темпами. Наука превратилась в отрасль народного хозяйства, где заняты миллионы людей, использующие мощную и разнообразную современную технику. Чрезвычайно возросла эффективность научных исследований, ведущихся преимущественно крупными группами специалистов.

И все-таки нельзя сказать, что за последние десятилетия сделано особенно много великих научных открытий. Пожалуй, в первой четверти нашего века их было заметно больше, чем в третьей. Достаточно вспомнить достижения таких великих ученых, как Эйнштейн, Вернадский, Бор... Наиболее оригинальные и продуктивные научные идеи были высказаны и разработаны именно в первой четверти нашего века, а вот их техническая реализация относится ко второй половине столетия.

Можно предположить, что одна из причин этого — "индустриализация" науки при широком распространении групповых исследований — именно то, чем определяется современный расцвет науки и техники. Постоянно развертываются и углубляются прикладные исследования. Но с фундаментальными научными теориями ситуация иная. Для них требуется, помимо всего прочего, яркая, оригинальная личность автора. Как и во всяком творчестве, в науке невозможно обойтись без талантливых творцов, обладающих обширными знаниями, жаждой научных поисков и открытий, незаурядной личностью. Недостаточно иметь одних лишь добросовестных квалифицированных специалистов, "решателей проблем". Нужны искатели нехоженых путей, открыватели неожиданных проблем, первопроходцы "неведомых земель" познания.

Среди подобных ученых бывают такие гении, как В. И. Вернадский или А. Эйнштейн. Но чаще это люди типа Б. Л. Личкова — люди нелегкой судьбы и беззаветной преданности науке. О них пишут сравнительно редко, и, возможно, их роль в развитии научных знаний недооценивается. А ведь не всегда можно с уверенностью сказать, что помешало им стать признанными лидерами в науке: личные недостатки или неблагоприятное стечение обстоятельств. Следует внимательно относиться к опыту жизни этих людей, их^ творчеству и достижениям. Не менее важ-^ но выявлять их забытые или малоизвестные идеи, даже если они в свое время подвергались уничтожающей критике. Среди этих идей могут быть непонятые или несправедливо забытые. Могут быть и такие, которые и сейчас представляются сомнительными, но время которых еще грядет. История науки сотни, тысячи раз демонстрировала подобные ситуации. А потому наш долг сохранить из истории как можно больше, заново продумывать известные идеи, создавать максимально полные "банки идей", которыми могли бы пользоваться современные и будущие исследователи.

С этими целями была написана настоящая работа: показать прежде всего Личкова — ученого, исследователя, природоведа; проследить становление его личности и эволюцию научного творчества; рассказать о его научных достижениях и попытаться дать им оценку с современных позиций; выявить то наиболее ценное и важное для дальнейшего развития советской науки и научной мысли вообще, что демонстрирует нам опыт жизни замечательного советского ученого Бориса Леонидовича Личкова.

Творчество крупного ученого принадлежит не только прошлому науки, интересует не только историков и психологов. Все, что создано им ценного и оригинального, входит в живую ткань научного знания — сложнейшего переплетения идей, подобно тому как в растущем дереве появляются новые ветви не вместо старых, а дополнительно, составляя вместе с ними единое целое.