Борис Вронский - Тропой Кулика (Повесть о Тунгусском метеорите)

Вместе с Егором и Елисеевым мы с утра до вечера ходим по разным снабженческим базам, магазинам и прочим организациям, доставая необходимое снаряжение и оборудование. Флоренский срочно заканчивает свои дела в институте. Все заняты, все торопятся, каждому не хватает двух-трех дней. Впрочем, это обычная картина.

Накануне отъезда объявляется аврал. Весь наличный состав экспедиции переключается на упаковку экспедиционного снаряжения. Ящики, тюки, баулы, вьючные сумы, мешки и свертки почти доверху заполнили грузовую машину, на которой мы повезли наше снаряжение на вокзал.

Из Москвы мы выехали 10 июня и к 20 июня добрались до Ванавары.

Флоренский с Елисеевым занялись организационно-хозяйственными делами. Остальные члены экспедиции постепенно направлялись на заимку и сразу приступали к работе.

На вооружении у нас был заарендованный вертолет, перебрасывавший на заимку участников экспедиции и кое-какое снаряжение. Поскольку в этом году намечалась промывка большого количества почвенных проб, из Москвы был привезен портативный обогатительный агрегат, приводившийся в действие велосипедным мотором. Вместе с обогатителем Сашей Козловым мне нужно было выбрать подходящее место для установки этого агрегата и наладить его работу.

21 июня мы с Сашей Козловым с трудом втиснулись в кабинку вертолета, кое-как разместили на коленях свои обширные рюкзаки, и через несколько минут маленький зеленый «кузнечик» с гулким стрекотом поднялся в воздух. Прошло полчаса. Впереди блеснула на солнце извилистая лента Хушмы. Вертолет замедлил ход, развернулся и повис над береговой косой. Осторожно снижаясь, он коснулся колесами галечной поверхности косы и неподвижно замер. Мы сошли на землю. Вертолет с ревом поднялся и, постепенно набирая высоту, направился в сторону Ванавары.

Ярко светило солнце, легкий ветерок приятно освежал лицо, чуть шелестела листва прибрежных кустов и, весело журча, поблескивала на солнце Хушма. У береговых отмелей выглядывали из-под воды бледно-желтые цветы трясунчиков. По берегам среди изумрудной зелени пламенели головки огненно-желтых жарков и оранжевых саранок. На Сашином лице застыло выражение восторженного удивления. Он здесь впервые, и для него все ново и занимательно.

Выкупавшись в прозрачном омутке, мы поспешили к бараку, скрытому среди густой зелени в сотне метров от косы. Вот он, старый знакомец, приветливо смотрит на нас из-за купы высоких деревьев. Но что это? Марлевая «дверь» сбита на сторону и испачкана, в ней зияют многочисленные дыры. Внутри барака снова грязь, мусор, мерзость запустения. Покидавшие его, видимо, меньше всего заботились о том, чтобы перед уходом навести в бараке чистоту и порядок. Видно было, что здесь жили люди, чуждые тайге, случайные гости в ней.

Прежде всего мы взялись за приведение барака в надлежащий вид. Заткнули мхом щели в стенах, обновили дверной полог, вымели мусор, вымыли пол и только после этого стали устраиваться. В хлопотах незаметно прошло время. Стало вечереть. На западе заполыхал яркими красками чудесный закат, предвещающий на завтра прекрасную погоду. Об этом же нам тихонько сообщил старый знакомый — еловый сучок, который до отказа задрал вверх свой ус. Появились первые в этом году комары, и нам пришлось прибегнуть к помощи диметилфталата.

На следующее утро мы стали подыскивать подходящее место для установки обогатительного агрегата. Искать пришлось недолго. На берегу Хушмы около старенькой бани оказалась небольшая площадка, вполне пригодная для оборудования нашей маленькой обогатительной «фабрики». На двух больших пнях мы с трудом уложили и закрепили отесанное бревно — основу, на которой будет монтироваться эта «фабрика». Теперь оставалось перетащить сюда ее основные части, заранее доставленные к куликовским избам.

На следующее утро мы отправились на заимку. Там уже было человек десять; они хлопотливо перетаскивали мешки, вьючные сумы и прочий экспедиционный груз к одному из бараков, отведенных под склад.

На сухом возвышенном участке в районе Северного болота была оборудована большая площадка, ограниченная березовыми жердями, которые четко вырисовывались на зеленоватом фоне торфяника. Сюда сбрасывался груз — продовольствие, снаряжение, одежда. При нас к площадке на бреющем полете лихо подлетел самолет, и из него, как из рога изобилия, посыпались вниз какие-то предметы. Самолет сделал еще несколько заходов, и вскоре поверхность Северного болота оказалась усеянной разбросанными мешками, баулами, вьючными сумами, тюками и свертками.

На заимке мы пробыли недолго. Отобрав необходимые, наиболее тяжелые части обогатительного агрегата, мы погрузились вместе с ними в прилетевший вертолет, который «подбросил» нас до Пристани.

Следующие дни были заняты монтажом обогатительной установки. Самым сложным было наладить бесперебойную подачу воды, которая непрерывной струей должна поступать на агрегат во время работы. Для этого мы решили использовать стоявшую поблизости баньку. На ее крыше можно было поставить бочонок, из которого вода самотеком по трубкам будет подаваться на агрегат. Воду в бочонок можно накачивать диафрагмовым насосом «лягушка», обнаруженным в одном из бараков на заимке и переброшенным на Хушму вертолетом. Насос прекрасно сохранился и работал безотказно. Сравнительно хорошо сохранился и брезентовый рукав для подачи воды.

Вечером на Пристань пришли с заимки Коля Васильев и Нина Заславская и принесли в рюкзаках два разобранных бочонка. Разобрать на заимке бочонки было проще простого, а вот собрать их оказалось очень сложным делом. Работая в течение нескольких часов, мы ничего не могли сделать. Противно было смотреть, как два инженера и один медик, обливаясь потом и чертыхаясь, танцуют около груды обручей и клепок, которые расползаются в разные стороны, отказываясь объединиться и принять прежнюю форму. Терпение и труд все перетрут, говорит пословица, и мы в конце концов собрали эти проклятые бочонки, хотя выглядели они отвратительно и клепки в них торчали как кривые зубы, образуя многочисленные просветы.

Загруженные валунами бочата были утоплены в холодных водах Хушмы. После двухдневного купания они приняли нормальный вид, а мы почувствовали себя старыми, опытными бондарями.

Монтаж обогатительного агрегата занял у нас с Сашей целую неделю; мы работали как проклятые с раннего утра до позднего вечера, только изредка позволяя себе оторваться на полтора-два часа, чтобы половить рыбки.

Хушма богата щуками, и, хотя стоял июнь, а рыбацкая пословица говорит: «Июль, июнь — на рыбу плюнь», мы каждый раз возвращались с уловом. Нельзя сказать, чтобы это был сказочный улов: обычно мы приносили одну-две щучки весом полтора-два килограмма, но они вполне устраивали непритязательных рыбаков.