Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо - Мемуары генерала барона де Марбо

Теперь мы все будем пользоваться радостями мирной жизни, что позволит мне надолго остаться вместе с моей матерью. Я поправил свое здоровье, у меня никогда раньше не было столько денег. Все радовало меня, и я был очень доволен жизнью.

Так я прибыл во Франкфурт-на-Майне. Комендантом там был полковник Императорской гвардии по фамилии де Л***. Император дал мне письмо к этому офицеру, в котором, как мне кажется, он спрашивал у него сведения особого характера, поскольку г-н де Л*** был связан с г-ном Савари, имевшим отношение к тайной полиции. Этот полковник пригласил меня позавтракать с ним и захотел проводить меня до коляски. Садясь в коляску, я заметил довольно большой пакет, который не имел отношения к моим депешам. Я хотел позвать моего слугу, чтобы получить объяснение по этому поводу, но полковник де Л*** помешал мне сделать это, тихо сказав, что в этом пакете находится платье из берлинского трикотажа и другие ткани, которые запрещены к продаже во Франции и которые предназначаются для императрицы Жозефины. Он добавил, она будет мне бесконечно благодарна за то, что я их ей привезу!.. Я слишком хорошо помнил о неприятном волнении, которое когда-то испытал, по слабости представив императору чересчур снисходительный отчет, касающийся конных егерей его гвардии, присутствовавших в битве при Аустерлице, чтобы согласиться на участие в какой-то темной истории, поэтому я категорически отказался. Вне всякого сомнения, мне бы хотелось угодить императрице, но я знал, как непоколебимо строг Наполеон по отношению к людям, занимающимся контрабандой. Претерпев столько опасностей и пролив много крови в боях, я не хотел потерять те преимущества, которые эти заслуги давали мне в глазах императора, нарушив закон ради благодарной улыбки императрицы. Чтобы сломить мое сопротивление, полковник де Л*** заметил, что пакет был в нескольких упаковках, на внешней из них написан адрес военного министерства и стоит печать 7-го легкого полка, а также есть надпись: «Бухгалтерские документы». Он делал из этого вывод, что таможенники не осмелятся вскрыть этот пакет, а по приезде в Париж я сниму с него наружную упаковку и отнесу ткани императрице. Таким образом, я не буду никак скомпрометирован. Но, несмотря на все его прекрасные рассуждения, я категорически отказался взять на себя это поручение и приказал вознице двигаться.

Прибыв на заставу, расположенную на полдороге от Франкфурта до Майнца, я счел своим долгом отругать моего слугу за то, что он принял пакет и положил его в мою коляску. Он ответил мне, что во время завтрака г-н де Л*** сам положил эти пакеты в коляску, поэтому он, слуга, решил, что то были дополнительные депеши, и не счел возможным отказаться взять их из рук коменданта крепости. «Как? Что значит эти пакеты? Их что, было несколько? — воскликнул я. — А он взял обратно только один!..»

И действительно, разбирая папки императора, я заметил второй сверток, содержавший контрабанду, который полковник оставил в моем багаже без моего ведома… Я был обескуражен этим жульничеством и раздумывал, не выбросить ли мне эти платья на большой дороге. Однако я не осмелился сделать это и продолжал мой путь, твердо решив, что, если контрабанда будет обнаружена, я расскажу, каким образом она оказалась в моей коляске и кто поставил штамп 7-го полка на конверт: ведь я хотел спасти себя от гнева императора. Однако, поскольку подобный способ Защиты скомпрометировал бы императрицу, я думал, что им следует воспользоваться только при крайней необходимости и сделать все от меня зависящее, чтобы мою коляску не обыскивали. Удачный случай и небольшой обман вызволили меня из этого трудного положения, и вот каким образом.

Сильно озабоченный, я прибыл к мосту через Рейн, который отделяет здесь Германию от Майнца. Мое беспокойство возросло при виде большой группы таможенных чиновников, офицеров и солдат в парадной форме, которые ждали на этом посту. Когда постовой, в соответствии с правилами, остановил мою коляску, два человека одновременно подошли к двум ее дверцам: с одной стороны таможенник, чтобы осмотреть багаж, а с другой стороны — адъютант маршала Келлермана, коменданта Майнца, чтобы узнать, скоро ли прибудет император. Отлично, сказал я себе, и, делая вид, что не замечаю испытующего взгляда таможенника, ответил адъютанту: «Император следует за мной!..» Я совсем не лгал, он действительно следовал за мной, но на расстоянии двух дней пути… А это я счел нужным не добавлять!..

Все присутствовавшие услышали мои слова и очень взволновались. Адъютант вскочил на лошадь, галопом промчался по мосту, рискуя упасть в Рейн, и бросился предупреждать маршала Келлермана. Стража взялась за оружие. Таможенники и их начальники постарались выстроиться так, чтобы как можно больше походить на военных и достойно выглядеть в глазах императора. Поскольку моя коляска им мешала, они приказали вознице проезжать, и я вырвался из когтей таможенников!.. Я прибыл на почтовую заставу и велел побыстрее сменить лошадей. Но пока их меняли, над Майнцем разразилась ужасная гроза, дождь лил как из ведра!.. Было 5 часов вечера. Это время обеда, но, узнав новость о скором прибытии императора, во всем городе протрубили общий сбор. По этому сигналу маршал, генералы, префект, мэр, гражданские и военные власти — все они отбросили салфетки и поспешили надеть свои лучшие костюмы и отправиться на свой пост, под проливным дождем перепрыгивая через ручьи, выходившие из берегов на всех улицах. В это время я, послуживший причиной всей этой огромной суматохи, хохотал как безумный, уносясь галопом на трех добрых почтовых лошадях!

Но почему же императрица, ослушавшись своего августейшего супруга, хотела носить платья из тканей, запрещенных во Франции? Почему полковник тайком совал контрабанду в мою коляску? Хитрость, которой я воспользовался, показалась мне извинительной. К тому же стоял июнь, так что купанье, которому из-за меня подверглись все чиновники Майнца, принесло вред только их одежде! Я находился уже более чем в 2 лье от Майнца и все еще слышал барабанный бой. Впоследствии я узнал, что власти всю ночь оставались на ногах, а император прибыл только через два дня!.. Но поскольку с его коляской произошел несчастный случай, жители Майнца могли объяснить этим опоздание, из-за которого пострадали их парадные одежды.

Я быстро и весело двигался по направлению к Парижу, когда мой путь был прерван весьма неприятным происшествием, из-за которого мое хорошее настроение сменилось огорчением. Вы знаете, что если какой-либо государь путешествует, то невозможно найти упряжных лошадей для многочисленных экипажей, которые движутся впереди него или сзади, если не усилить почтовые заставы дополнительными лошадьми, называющимися служебными. Их привозят со станций и застав, расположенных на других дорогах. Так вот, когда я выезжал из Домбалля, небольшого городка, расположенного перед Верденом, проклятый кучер служебных лошадей, прибывший предыдущей ночью, не заметил крутого спуска на выезде с заставы. Он не сумел удержать своих лошадей, когда они оказались на этом спуске, перевернул мою коляску, и у нее были сломаны рессоры и разбит кузов!.. В довершение несчастья дело было в воскресенье, и весь народ отправился на праздник в соседнюю деревню, поэтому я не смог найти ни одного человека для ремонта коляски. Те люди, которых мне дали на следующий день, оказались очень неумелыми, так что мне пришлось провести два смертельно скучных дня в этом убогом месте. Наконец, я стал снова готовиться в путь, как вдруг курьер объявил о прибытии императора, и я позволил себе остановить его экипаж, чтобы сообщить ему о несчастном случае, произошедшем со мной. Он посмеялся над этим, взял письмо, которое передал мне для императрицы, и поехал дальше. Я следовал за ним до Сен-Клу, а оттуда, отдав портфель с документами в руки секретаря кабинета, направился в Париж к моей матери.