Александр Колесник - Мифы и правда о семье Сталина

Пришли к выводу, что наша армия собирается с силами для решительного разгрома врага, нужно время. Характерно, что о поражении нашем не было речи.

Один из солдат, доверившись нам, достал немецкую листовку (а подбирать и хранить подобное в то время было не безопасно). Значит, не одна листовка была про Я. Джугашвили, как сказано в вашей статье.

Листовка оказалась в моих руках, в то время я был лейтенантом-танкистом 22 лет. В верхней части листовки снимок: на стуле сидел, лучше сказать, полулежал человек в нашем х/б обмундировании без знаков различия, голова свесилась со спинки стула влево. Лицо какое-то безжизненное.

Текст листовки примерно следующий:

Посмотрите, кто это. Это Яков Джугашвили, сын Сталина. Вот какие люди нам сдаются, а вы, дураки, воюете. И далее — призыв к сдаче в плен. На другой стороне листовки сообщалось с наших потерях, ошеломивших нас. Все для нас было впервые в жизни, ново, естественно, мы оцепенели.

Первым очнулся старший лейтенант — артиллерист. Говорил возбужденно, что знает Я. Джугашвили, служил с ним. Заявил, что такие люди в плен не сдаются, это большой патриот Родины: «Не верю я немцам. Скорее всего немцы нашли его мертвым, посадили на стул и сфотографировали. Смотрите, он не живой, мертвый, видно же».

Я высказался по поводу листовки, что она изобилует множеством ошибок, какая-то безграмотная. Неужели немцы не нашли одного грамотного предателя среди такого количества пленных, чтобы написали более грамотную листовку. Что-то тут не так, немцам выгодно нас дурачить такими цифрами, вот и пишут неправду.

Такая же листозка оказалась еще у одного солдата, которую он тут же порвал и выбросил.

Обвинить артиллериста во лжи у меня не хватает смелости. Возможно, старший лейтенант знал Я. Джугашвили «понаслышке», но твердость в уверениях проявил потому, что верил в нашу победу и не хотел, чтобы рядом появились сомневающиеся, было и такое».

Между тем листовки с фотографиями Джугашвили продолжали тиражироваться. В дополнение к двум, опубликованным ранее, появилась третья. На ней крупным планом фотография, где Яков стоит в шинели с расстегнутым воротником, задумчив.

Удивляет то, что нет ни одной фотографии, где он смотрел бы в объектив. Все они явно сделаны скрытой камерой.

Осенью 1941 года была предпринята еще одна попытка извлечь политический капитал из необычного военнопленного.

Якова перевели в Берлин, передали в прямое распоряжение служб Геббельса, оставив надзор за гестапо, разместили в фешенебельном отеле «Адлон», окружив бывшими грузинскими контрреволюционерами. По всей видимости, это был тщательно разработанный план, связанный с попыткой воздействия на пленного путем контрастов лагерных условий и особо благоприятных в отеле, с постоянным показом фильмов о неудачах Красной Армии.

Именно здесь родился снимок Якова Джугашвили с Георгием Скрябиным — якобы сыном тогдашнего Председателя Совета Министров СССР Вячеслава Молотова [3] По свидетельству дочери Молотова, она была единственным ребенком в семье. . Снимок сделан на фоне осеннего пейзажа, оба в пилотках, шинелях без ремней, руки в карманах. Скрябин смотрит в сторону, Яков — в землю. У обоих серьезные, сосредоточенные лица. Снимок датирован 25 ноября 1941 года и сопровожден текстом:

«Посмотрите на них! Это ваши вчерашние товарищи, которые, увидев, что дальнейшее сопротивление бесполезно, сдались в плен. Это сыновья Сталина и Молотова! Они находятся в германском плену — оба живы, здоровы, сыты и одеты. Бойцы и командиры! Следуйте примеру сыновей Сталина и Молотова! И вы убедитесь сами, что есть новая жизнь. Она лучше, чем та, которую вас заставляли вести ваши «вожди».

Почему Джугашвили и Скрябина гитлеровцы свели вместе? Об этом нет объективных данных, видимо, расчет делался на то, что таким путем легче будет склонить бывших советских воинов отказаться от своих убеждений и привлечь на свою сторону. Но и на этот раз фашисты просчитались.

В начале 1942 г. Джугашвили переводят в офицерский лагерь «Офлаг ХІІІ-Д», расположенный в Хаммельбурге. Здесь гитлеровцы сделали ставку на то, чтобы сломить его физическими издевательствами и голодом. Но и из этого тоже ничего не вышло.

Вот что написал в своем письме бывший австралийский репортер, а после войны владелец небольшой газеты Кейс Хупер:

От Кейса X. Хупера Форд Уиндз 80, Вордсворт авеню, Пенарт, Глезморган, Уэльс

22августа 1945 г.

Дорогой советский друг!

То, что я пишу Вам это письмо, придает мне ощущение того, что я вкладываю этим самым мою маленькую долю в уплату долга, который мы, британцы, должны русской нации.

Разрешите мне прежде всего представиться. Я австралиец. Мне 24 года. Я солдат, так как в начале войны поступил пехотинцем в Австралийскую армию. Не знаю, известно ли Вам, что австралийские солдаты, моряки и летчики (1 000 000 человек на население австралийцев в 7 000 000 человек) — добровольцы. Я уехал из дому в апреле 1940 г. Мы направлялись во Францию, но так как была угроза вступления в войну Италии, то нас вместо этого отправили в Палестину, а оттуда в Египет, где мы разбили итальянцев в первой же встрече с ними у Бардии 3–5 января 1941 года. Это была первая боевая операция австралийских войск (обычно нас зовут «диггере» из-за наших широкополых шляп) со времени прорыва ими в первую мировую войну, будучи авангардом британских армий, «линии Гинденбурга» во Франции.

В мой первый боевой день я был произведен в сержанты. После Бардии мы захватили Тобрук (он не был сдан немцам, пока его защищали австралийцы, хотя был окружен в течение 10 месяцев), Дерну, Барс, Бенгази, Солуч, Агедабию. В марте 1941 года наша дивизия была заменена другой австралийской дивизией, а мы были посланы в Грецию. Вы, наверное, слышали об ужасных битвах, которые велись нами, когда мы уходили, отбиваясь, к Средиземному морю и даже на Крит, где мы, несмотря на отсутствие поддержки с воздуха и снабжения, 12 дней бились с гуннами, убив 20 000 неприятелей, пока не были побеждены.

В итоге меня захватили в плен и угнали в Германию, где я провел 4 года в концентрационных лагерях. Дважды я был в штрафных ротах с русскими ребятами. Мы были большими друзьями. Большинство этих товарищей были захвачены под Харьковом. Некоторые из них владели английским языком. Хотя мы и не владели русским, мы разговаривали на ломаном немецком языке. Я подружился с юношами из Днепропетровска, Сталина, Воронежа, Севастополя, Москвы и Вязьмы. В штрафных ротах мы, не в пример нашим товарищам в рабочих лагерях, получали посылку от Красного Креста только раз в месяц. Эту посылку мы делили с нашими русскими товарищами. В благодарность за это они нам по ночам пели и танцевали с нами русские танцы, пока у нас не начинали ходить кругом головы.