Анри Барбюс - Сталин

Иными словами: отдельная национальность независима в той области, где она духовно заинтересована в независимости, и объединена с другими в той области, где она материально заинтересована в объединении. Таким образом, те одновременно жесткие и непрочные связи, которые в свое время были насильственно установлены русскими царями, напыщенно и лживо именовавшими себя «собирателями земли русской», — по всей линии заменены реальными выгодами.

Между русским и татарином, людьми разных национальностей, имеются реальные различия. Эти различия освобождаются, развиваются. Их делают национальным законом. Но у этих двух людейесть и пункты сходства: это — общие потребности, общие и равные права на жизнь и на мир, и даже общее право собственности. Эти права и являются общим законом. Именно под этим углом зрения советские творцы будущего рассматривают карту стран в их идеальных или реальных этнических границах. Сначала — весь необходимый минимум общих связей, обеспечивающих спокойствие и процветание коллективной жизни, а затем — весь возможный максимум национального расцвета.

Перед лицом капиталистического мира, где братство народов есть абсолютно бессмысленная формула, где каждая из семидесяти пяти современных стран имеет только одну (некоторыми признаваемую, а другими скрываемую) цель — жить за счет других, — перед лицом этого мира советская организация, с ее новым идеалом общественной солидарности, совершенствующим, обезвреживающим и ставящим на место старый национальный идеал, — является воплощением всех чаяний. Мы уже не говорим о том особом энтузиазме, который она порождает и в своем государстве, и во всем мире.

Что можно возразить против этой концепции даже в том случае, если, покинув на мгновение почву, на которой она возникла, мы посмотрим на эту концепцию с огромной высоты, с такой высоты, на какую только можно подняться, не отрываясь от земли и эпохи (ибо подняться еще выше — значит вступить в область плоского и мертвого идеала икон, волшебных фонарей и чернокнижия). Никаких серьезных и основательных возражений против нее выдвинуть нельзя. Она вызывает недовольство лишь тех великих держав, страдающих мрачной манией величия, которые заявляют: «Моя раса должна господствовать на земле над всеми», у которых национализм неизменно принимает ядовитую форму экспансии. Она вызывает недовольство лишь тех малых стран, которые охвачены маниакальным фанатизмом, которые опьяняются словом «автономия» и всему на свете, даже всякому прогрессу предпочитают полную изоляцию, несовместимую с неумолимыми требованиями мировой солидарности, заставляющую их бессильно прозябать, постепенно теряя свое достоинство, пока они не попадут в пасть какой-нибудь крупной империалистической акуле.

Ибо для слабых или отсталых стран и народов (а такие и составляли большинство в царской России) советская система с любой точки зрения бесконечно выгоднее и разумнее, чем простая независимость: войдя в союз, народы совместно трудятся над общим делом, мир между ними организован научно. Будучи разъединены, они от сотрудничества перешли бы к соперничеству; которое силою вещей превращается в антагонизм и враждебность со всем вытекавшим отсюда злом: порабощением, гибелью, капитуляцией. Каждая советская народность является одновременно и малой, и великой. Покинув союз, каждая из них немедленно превратилась бы просто в малую, ничего не выиграв взамен.

Все это не есть — уже не есть — абстрактная теория, как было когда-то. Вся история Советской страны иллюстрирует великий принцип коллективного распознавания материальных и духовных интересов блестящим и живым примером. Сколько отсталых народов с феерической быстротой прошли в Советском Союзе целый ряд этапов прогресса и благосостояния, — а в то же время и национального своего развития, — благодаря огромной помощи центра, т. е. всего целого. Сколько племен, некогда бывших заклятыми исконными врагами, пришли теперь к полному миру. Добиться того, что «вопрос о границах между отдельными государствами, входящими в Союз, имеет исключительно административное значение» (доклад Мануильского на V конгрессе Коминтерна), это значит действительно установить закон вечного мира. Кто знает историю братоубийственных войн прошлого, а теперь повсюду видит разумное братство, тот не может не изумляться. Нельзя не приветствовать с волнением все это, если хочешь остаться объективным.

Возвращаясь к началу этих изумительных превращений, мы должны указать, что новая национальная политика сыграла огромную роль в деле умиротворения колоссальной страны, освобожденной от царей кнута и царей золота. Она позволила «ликвидировать», как выражаются в СССР, контрреволюционные правительства на Украине, в Туркестане, в Закавказье. Здесь следует повторить что если контрреволюции удалось закрепиться на окраинах и свалить советскую власть на Украине, в Белоруссии, в Финляндии и в Прибалтийских странах (причем революционный порядок был восстановлен лишь на Украине и в Белоруссии), — то это случилось только в силу вмешательства германской армии.

Та же национальная политика позволила советской власти окончательно добить Колчака и Деникина; а после того, как новое государство извергло белогвардейцев, она же помогла сплотить народности в новые республики.

Она так явно соответствовала интересам всех народов, что поскольку удавалось ее разъяснить им, постольку они и становились на сторону Советов. Тем более что советская власть знала их и умела говорить с ними тем языком, каким было нужно. Здесь-то и имели решающее значение компетенция, авторитет человека, который к ним обращался.

В 1922 году был создан Союз Советских Социалистических Республик. Эта великая историческая дата неразрывно связана с именем Сталина. Конституция СССР — это, в сущности, та могучая концепция, которая была создана революционным меньшинством еще при царизме. Ее можно охарактеризовать в следующих кратких словах: она устанавливает или, точнее, предлагает «тесный экономический и военный союз — при самом широком самоуправлении, при полнейшей свободе развития всех национальных культур, при систематическом уничтожении всех следов и остатков национального неравенства и при систематической помощи более сильных экономически народов более слабым» (Н. Попов).

Взглянем на юг, на запад, на восток.

В Закавказье, где Сталин когда-то разжигал пожар в сердце масс, в этой стране «братьев-врагов», где народы терзали друг друга, советская национальная политика совершила как бы чудо: окончательно прекратилась не только национальная борьба, но и укоренявшаяся веками национальная вражда, и это — несмотря на меньшевиков, дашнаков и мусаватистов, — лжесоциалистов, временно захвативших власть в трех закавказских республиках и пользовавшихся ею для того, чтобы вновь и вновь разжигать междоусобные войны и разорять страну, постоянно взывая к иностранцам о помощи. На примере современной Грузии, Армении и Азербайджана мы с полной ясностью усваиваем аксиому, что нет такой системы, которая давала бы малым народностям большую свободу, чем система советская.