Сборник - О Феликсе Дзержинском

— Мы, коммунисты, должны жить так, чтобы трудящиеся видели, что победой революции и властью мы пользуемся не для себя, а для блага и счастья народа.

В стране в то время было голодно, и Феликс не позволял, чтобы ему давали лучшую еду, чем другим. Недавно мой старый товарищ по варшавскому подполью — Анна Михайловна Мессинг рассказала такой случай. Однажды в первый год Советской власти в Москве, на Сретенке, она встретилась с Юлианом Лещинским, и они вместе зашли в какое-то кафе. Хозяин этого кафе, услышав их польскую речь, разговорился с ними и угостил очень вкусными пирожными, что по тому времени было невероятной роскошью. Уходя, Лещинский захватил с собой несколько пирожных и отнес их на Лубянку, 11, Дзержинскому, желая его попотчевать. Но кончилось это большим конфузом. Дзержинский категорически отказался есть пирожные, заявив:

— Как вы могли подумать, что сейчас, когда кругом люди голодают, я буду лакомиться пирожными!

Лещинский потом признавался, что чуть не сгорел со стыда.

В первые годы Советской власти было также очень трудно с товарами широкого потребления.

У Феликса Эдмупдовича был один-единственный полувоенный костюм, но он не разрешал шить ему новый и вообще покупать ему что-либо лишнее из одежды.

Лишь в последние годы своей жизни, когда он был председателем ВСНХ и ему приходилось иметь дело с представителями иностранных государств, он надевал темно-синий костюм и галстук.

Работал он дни и ночи, даже по воскресеньям. Здоровье его было сильно подорвано. Но он совсем не заботился о себе. Зато когда наступал кратковременный отдых и он уезжал в Крым, на Кавказ или в Подмосковье, то всей душой наслаждался красотой природы, морем, горами, лесом, цветами, звездным небом; совершал многочасовые прогулки. При этом предпочитал не проторенные дороги и тропинки, а лесную чащу, каменистый берег моря, любил взбираться на горы, увлекался греблей, плаванием, верховой ездой…

Любил Феликс Эдмундович литературу. Он хорошо знал произведения польских и русских классиков; мог на память читать большие отрывки из Мицкевича, Словацкого, Конопницкой. В юности он увлекался поэзией и сам иногда писал стихи.

После вторичного побега из ссылки Феликс в 1902 году несколько месяцев находился в санатории, в Закопане. Там он увлеченно собирал революционные стихи и песни, чтобы потом их издать. Писал даже по этому поводу в Париж Цезарине Войнаровской, просил прислать революционные песни французских рабочих. Сборник под заглавием «Песни борьбы и труда» вышел в 1905 году на польском яаыке.

Поэтичны письма Феликса ко мне, сестре, братьям. Как стихи в прозе, звучат в этих письмах его воспоминания о детстве в родном Дзержинове, зарисовки увиденного из окна тюремной камеры.

Из X павильона Варшавской цитадели в 1905 году он писал брату Игнатию:

«Через открытую форточку вижу кусочек неба, затемненный густой проволочной сеткой, слежу за великолепным закатом, за постоянно меняющейся игрой красок кроваво-пурпурного отблеска, борьбы темноты со светом. Как прекрасен тогда этот кусочек неба! Золотистые летучие облачка на фоне ясной лазури, а там приближается темное чудовище с фиолетовым оттенком, вскоре все приобретает огненный цвет, потом его сменяет розовый, и постепенно бледнеет все небо, и спускаются сумерки… Чувство красоты охватывает меня, я горю жаждой познания… Я хотел бы охватить жизнь во всей ее полноте». 42 42 Дзержинский Ф. Дневник заключенного. Письма, с. 69.

А в декабре 1913 года из того же X павильона он писал мне о нашем сыне:

«Любовь к Ясику переполняет мою душу, будто в нем сосредоточилась вся моя жизнь. Он моя тоска, моя мысль и надежда, и, когда я вижу его глазами души, мне кажется, что я вслушиваюсь в шум моря, полей и лесов, в музыку собственной души, всматриваюсь в искрящееся звездное небо, шепчущее что-то сладкое и таинственное, и я зижу будущее и чувствую в себе чаяния миллионов». 43 43 Там же, с. 183–184

Феликс Эдмундович любил и тонко чувствовал музыку.

Однако условия жизни не позволяли ему ни до революции, ни после победы Октября бывать на концертах слушать хороших исполнителей. Он радовался любой возможности послушать музыку.

В Кракове в 1910 году я часто играла для него на пианино, а он слушал, не прерывая в это время своих занятий. Только раз, в советское время, был он со мной в Большом театре на опере Бородина «Князь Игорь», и то после второго акта его срочно вызвали в ВЧК.

Как бы ни был занят Дзержинский, как бы ни был перегружен он государственными делами, всегда находилось у него время для заботы о детях.

27 января 1921 года при Президиуме ВЦИК была создана комиссия по улучшению жизни детей. Не случайно се председателем был назначен Ф. Э. Дзержинский. Он привлек к этой работе аппарат ВЧК и все местные чрезвычайные комиссии.

Феликс Эдмундович ходил в детские учреждения, знакомился с их состоянием, пробовал еду, записывал недостатки, чтобы помочь их устранить.

Однажды мы вместе пошли в детскую больницу для больных трахомой. Феликс Эдмундович обошел все палаты, беседовал с больными детьми и с медицинским персоналом, подробно расспрашивал о нуждах больницы, а потом помогал улучшить условия работы в больнице.

Детские трудовые коммуны были созданы по инициативе Дзержинского и при участии чекистов. Феликс Эдмундович заботился пе только о материальном положении этих детских учреждений, но и о правильном воспитании детей: трудом и доверием к ним.

Многие бывшие беспризорники стали честными советскими людьми, квалифицированными рабочими, инженерами, врачами, педагогами, работниками культуры и искусства.

— Сколько бы талантов погибло, если бы мы их не подобрали! — сказал как-то Феликс Эдмундович.

Получая много писем от школьников и пионеров, он бережно хранил эти детские письма и урывал время, чтобы на них ответить.

Многогранная, кипучая жизнь Ф. Э. Дзержинского оборвалась в расцвете его творческих сил, в разгар напряженной работы. В одной из заполненных им анкет на вопрос «Сколько времени вы работаете?» Феликс Эдмундович — кратко ответил: «Работаю, сколько нужно». И он отдал всю свою жизнь без остатка борьбе за светлое будущее человечества — за коммунизм.

Ф. Э. Дзержинский — это одна из самых светлых, прекраснейших личностей старого поколения революционеров, беззаветно преданных делу пролетариата.

Никогда не знал он личпой жизни и отдыха…

Наступают послеоктябрьские дни. Пользуясь слабостью молодого рабоче-крестьянского правительства, наступлением на нас наших врагов, контрреволюция готовится взорвать Советскую власть изнутри. Необходимо быстро создать карательный орган диктатуры пролетариата, который бы беспощадно расправлялся со всеми темными силами реакции.