Иван Стрельбицкий - Штурм

После доклада Дмитриева был объявлен проект плана артиллерийского обеспечения наступления. Отдельные его положения проверялись на специальных учениях, которые мы проводили и на своем полигоне, и в войсках. Нужно было изыскать наилучшие способы и приемы прорыва сильно укрепленной обороны.

Группировка нашей артиллерии всем командирам была известна. В основе ее лежала строгая централизация управления в целях достижения наибольшего массирования огня на решающих направлениях. Это было необходимо, так как армия наступала на узком фронте (6–7 километров). Если бы в таких условиях артиллерия каждого корпуса действовала самостоятельно, это внесло бы невероятную путаницу. Да и концентрация артиллерии на таком узком участке, доходившая до 200 орудий и минометов на километр фронта, заставляла сосредоточить управление в одних руках. С этой целью и были созданы две сильные армейские группы, в которые входили преимущественно тяжелые орудия.

Артиллерийское обеспечение планировалось так, чтобы до атаки разрушить и уничтожить основные доты и мощные дзоты, мешающие нашей пехоте. Такую задачу невозможно выполнить в день наступления, так как для разрушения дотов огнем орудий большой мощности необходимо 10–12 часов светлого времени. Поэтому уничтожение особо прочных сооружений мы решили начать за два дня до штурма. В целях маскировки предварительного периода разрушения предусматривалось за неделю до штурма наращивать огневую активность нашей артиллерии.

Непосредственное артиллерийское обеспечение в день прорыва займет три с половиной часа, из них два с половиной часа — на доразрушение особо прочных сооружений, на подавление живой силы и огневых средств и, наконец, час на поддержку атаки пехоты. Такой длительный срок артподготовки необычен для 2-й гвардейской армии. В предыдущих операциях на это уходило 100–120 минут. Но ведь и условия наступления на Перекопе тоже необычны.

Как известно, пехота противника отрыла очень глубокие «лисьи норы» и построила прочные блиндажи. Все укрытия ликвидировать не удастся. Чтобы нанести максимальный урон пехоте в тот момент, когда она вылезет из «нор» и блиндажей в траншеи, нужны ложные переносы огня, внезапные артиллерийские удары по пехотинцам, изготовившимся к отражению нашей мнимой атаки.

До настоящего времени артиллерийскую подготовку мы начинали мощным огневым налетом по батареям противника. Если нашу армию поддерживала бомбардировочная или штурмовая авиация, то и она принимала участие в их подавлении. Затем переходили к методическому огню до следующего массированного налета. Такой огонь не всегда мог удержать немецкие орудия на старом месте, и гитлеровцы, понеся после первого налета потери в прислуге и материальной части, перетаскивали пушки на запасные огневые позиции. Чтобы помешать им, мы решили изменить обычный порядок контрбатарейной борьбы. Ориентировочно ее начало отнесли к концу артиллерийской подготовки. Это позволит более интенсивно обстреливать батареи противника.

Командир одного из полков спросил, хорошо ли мы сделали, включив в контрбатарейную группу четыре легких полка. Ведь раньше в эту группу входили только более мощные орудия.

Я ответил, что у 76-мм орудий действительно маломощные снаряды для фугасного действия. Но это нас не должно беспокоить. Нам нужно море осколков для поражения живой силы, и тут как раз пригодятся такие орудия.

— А как будете поддерживать атаку пехоты? — поинтересовался Василий Иванович Черешнюк.

Отвечая на вопрос Василия Ивановича, я рассказал о том, что условия местности и конфигурация фронта заставили нас применить минометный огневой вал. История огневого вала уходит в далекие времена первой мировой войны. Тогда он организовывался крайне примитивно и передвигался по времени. Это часто приводило к отрыву огня от пехоты. С появлением же радиосвязи стало возможным руководствоваться в этом случае не временем, а сигналом пехотных командиров. Поэтому мы строили расчет на создание огневого вала для каждой дивизии и каждого полка. Если из двух полков один застопорится в атаке, то перед ним будет создана огневая завеса из разрывов мин, а перед другим огонь по сигналу командира передвинется наследующий рубеж.

Для проведения огневого вала на этом участке привлекалось 200 минометов. Кроме того, два артиллерийских полка должны были создать огневые завесы на флангах дивизий. Огневое окаймление имело важное значение, так как на направлении главного удара имелись мощные опорные пункты противника — Армянск, Кула и Джулга.

Начальник штаба артиллерии подполковник Кац внес предложение использовать 82-мм дымовые мины, которые прибыли на полевой армейский склад. Я согласился с этим и приказал, чтобы специальная минометная группа подготовила два-три рубежа дымовой завесы с целью «ослепить» противника на самых ответственных участках его обороны.

В тот же день вечером командарм генерал-лейтенант Г. Ф. Захаров созвал руководящих генералов и офицеров полевого управления армии и командиров корпусов. Обсуждался вопрос о подготовке артиллерийского обеспечения штурма перекопских позиций и всей армейской наступательной операции по освобождению Крыма. Я доложил о нашем плане. Предложение об использовании реактивной артиллерии получило общее одобрение. Оно заключалось в том, что два полка во время атаки пехоты будут отдельными установками наносить удары по опорным пунктам, чтобы сковать противника в глубине обороны и не допустить его контратаки. Экспансивный командир 13-го гвардейского корпуса генерал Чанчибадзе вскочил с места:

— Вот это правильно! «Катюши» заменят нам авиацию!

Эта реплика была обоснованна. Дело в том, что все силы 8-й воздушной армии решением командующего фронтом планировалось использовать только в полосе наступления соседа — 51-й армии. Мы же, располагая четырьмя десятками самолетов Черноморского флота, должны были компенсировать недостаток авиации «эресами» хотя бы во время боя за первую полосу обороны врага.

Много времени было посвящено разбору самого построения артиллерийского обеспечения, особенно организации ложных переносов огня, что должно было способствовать истреблению пехоты противника. Командарм потребовал, чтобы во время ложной атаки в траншеях поднимали на палках каски с чучелами и кричали «ура!». Насчет касок не было сомнений. Мы применяли их на учениях. Но вот «ура!» явно должно было потеряться в грохоте снарядов во время артподготовки. Поздно ночью, разобрав все вопросы артиллерийского обеспечения штурма перекопских позиций, командарм утвердил наш план.

23 марта 1944 года. Ровно месяц прошел с того дня, когда мы переключились на крымское направление. В хорошем настроении захожу к командарму.