Георгий Ипполитов - Деникин

Генерал Махров, сменивший на посту смещенного генерала Романовского, вспоминал:

«Он (Деникин) показался мне невыразимо усталым. Протянул приказ и сказал: „Мое решение бесповоротно. Армия потеряла веру в вождя, я потерял веру в армию…“».

К председателю военного совета генерал Деникин обратился с письмом:

«Многоуважаемый Абрам Михайлович!

Три года российской смуты я вел борьбу, отдавая ей все свои силы и неся власть, как тяжкий крест, ниспосланный судьбой.

Бог не благословил успехом войск, мною предводимых. И хотя вера в жизнеспособность армии и ее историческое предназначение мною не потеряна, но внутренняя связь между вождем и армией порвана. И я не в силах более вести ее. Предлагаю Военному Совету избрать достойного, которому я передам преемственность власти и командование.

Уважающий Вас А. Деникин». Военный совет собрался, и утром 22 марта Деникин получил телеграмму генерала Драгомирова:

«Военный Совет признал невозможным решить вопрос о преемнике главкома, считая это прецедентом выборного начала, и постановил просить Вас единолично указать такового. При обсуждении Добровольческий корпус и кубанцы заявили, что только вас желают иметь своим начальником и от указания о преемнике отказываются. Донцы отказались давать какие-либо указания о преемнике, считают свое представительство слишком малочисленным, не соответствующим боевому составу, который они определяют в 4 дивизии. Генерал Слащев отказался давать мнение за весь свой корпус, от которого могли прибыть только три представителя, и вечером просил разрешения отбыть на позиции, что ему и было разрешено. Только представители флота указали преемником генерала Врангеля. Несмотря на мои категорические заявления, что ваш уход решен бесповоротно, вся сухопутная армия ходатайствует о сохранении вами главного командования, ибо только на вас полагаются и без вас опасаются за распад армии, все желали бы вашего немедленного прибытия сюда для личного председательствования в совете, но меньшего состава. В воскресенье, в полдень, назначил продолжение заседания, к каковому прошу вашего ответа для доклада военсовету.

Драгомиров».

Впоследствии в белой эмиграции генерал Богаевский вспоминал, что участники совета, кроме моряков, единодушно заявили: выборов быть не может, войска подчиняются главкому. В особенности решительно были настроены добровольцы, которые заявили, что признают только генерала Деникина, и «в порыве горячего чувства вскочили и закричали ему „Ура“.»

Антон Иванович между тем счел невозможным изменить свое решение. Генералу Драгомирову ответил коротко, но твердо:

«Разбитый нравственно, я ни одного дня не могу оставаться у власти. Считаю уклонение от подачи мне совета генералами Сидориным и Слащевым недопустимым. Число собравшихся безразлично. Требую от военного совета исполнения своего долга. Иначе Крым и армия будут ввергнуты в анархию.

Повторяю, что число представителей совершенно безразлично. Но если донцы считают нужным, допустите число членов сообразно их организации».

За этими словами скрывалась глубокая нравственная и духовная драма…

Заседания военного совета шли непросто. Первоначально члены совета собрались на квартире у генерала Витковского и твердо высказались за оставление генерала Деникина на посту главнокомандующего вооруженными силами юга России. Однако генерал Кутепов сообщил, что Антон Иванович тверд в решении оставить пост. Все разошлись, не приняв никакого решения.

На самом военном совете долго решали вопрос о преемнике, не называя его. Наконец начальник штаба Черноморского флота Рябинин назвал имя Врангеля. Многие генералы вообще высказались против выбора командующего, считая такой порядок недопустимым. Предложили связаться с Деникиным и просить его сохранить командование. Это является лучшим контраргументом на имеющиеся в советской и белоэмигрантской историографии утверждения о том, что после «новороссийской катастрофы» авторитет Деникина был якобы подорван напрочь. Колебания членов военного совета говорят об обратном…

Однако принимать решение было необходимо!

На другой день из Константинополя прибыл Врангель. На военном совете старшие начальники начали заседать отдельно. Споры продолжались. Ни одна кандидатура не обходилась без возражений. Согласия не было. Наконец, генерал Богаевский призвал решить вопрос и предложил кандидатуру Врангеля. Снова обсуждали, спорили…

В конце концов решение было принято. В Феодосию пошла телеграмма, подписанная генералом Драгомировым:

«Высшие начальники до командиров корпусов включительно единогласно остановились на кандидатуре генерала Врангеля. Во избежание трений в общем собрании означенные начальники просят вас прислать ко времени открытия общего собрания, к 18 часам, ваш приказ о назначении, без ссылки на избрание военным советом».

«Я, — вспоминает Деникин, — приказал справиться, был ли ген. Врангель на этом заседании и известно ли ему об этом постановлении, и получив утвердительный ответ, отдал свой последний приказ вооруженным силам юга:

Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим вооруженными силами юга России.

Всем шедшим честно со мною в тяжелой борьбе — низкий поклон. Господи, дай победу армии и спаси Россию.

Генерал Деникин».

Получив это подтверждение о своем назначении, Врангель в свою очередь подписал приказ по армии:

«Я разделил с армией честь ее побед и я не могу отказаться выпить вместе с ней чашу унижений. Черпая свои силы в доверии моих старых соратников, я соглашаюсь принять пост главнокомандующего».

Хотя Деникин передал Врангелю лишь свои военные полномочия, последний стал считать себя также и гражданским правителем. В своих мемуарах он напишет, что, став «правителем и главнокомандующим вооруженными силами юга России», он «соединил всю полноту военной и гражданской власти, не знающей никакого ограничения». Ему удалось восстановить в армии дисциплину, наладить отношения с Францией. Перейдя в контрнаступление, он наголову разбил красных в мае — июне и высадил десант в Кубани. В августе Мильеран, тогда председатель правительства, сообщил Врангелю, что Франция готова официально признать его…

Увы, Кубанская экспедиция потерпела фиаско. Красная Армия получила значительное подкрепление с Западного фронта и в октябре развернула масштабное наступление на Крым. В ноябре остатки белой армии, погрузившись на корабли, покинули Россию.

Врангель, не дожидаясь трагической развязки, но уже предвидя ее, начал объяснять во множестве статей и интервью возможный разгром своей армии «тяжелым наследством, оставленным мне Деникиным». Наследство, конечно, не из легких. Но и Врангель должен был на себя взять большую долю ответственности за поражение в Крыму. Отвечать за поражения — святой долг полководца.