Георгий Ипполитов - Деникин

Второе разочарование последовало после беседы с Николаем II при представлении по случаю назначения командиром полка в 1910 году. Беседа оставила в душе чувство пустоты и внутренней неудовлетворенности. Антон Иванович видел бездарность и ошибки царского режима. Считая необходимым создание во время войны сильной национальной власти, опирающейся на доверие широких кругов населения, он с беспокойством и растущим возмущением наблюдал, как правительство неразумными поступками и отсутствием творческой мысли настраивало против себя даже законопослушных граждан.

«Безудержная вакханалия, — писал он, — какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство. Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединенное дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь образованные солдаты».

Примечательно, что если до 1917 года Деникин был убежденным конституционным монархистом, то в ходе революции понял: Романовы дискредитированы окончательно. Правда, по-человечески он жалел свергнутого царя. Генерал не стал политическую борьбу переносить на личности.

Узнав об убийстве Николая II и его семьи в 1918 году, он распорядился отслужить молебен во всех церквах на подконтрольных ему территориях. Но понимание того, что дело династии проиграно, у него было четким.

Отношение Деникина к Февральской революции прочно переплетается с его отношением к Временному правительству.

Нахождение в первые дни Февральской революции на Румынском фронте, вдали от центра событий, не позволило Деникину четко определить свое отношение к Временному правительству. После назначения на должность начальника штаба ставки верховного главнокомандующего он вплотную сталкивается с деятельностью Временного правительства и поражается ее непоследовательностью и бессилием.

Особенно его удивляет некомпетентность правительства в военном строительстве: оно не пресекло выход в свет и претворения на практике знаменитого Приказа № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 года, направленного на демократизацию армии (см. Приложение 5).

Нельзя, однако, считать, что Временное правительство абсолютно не отреагировало на Приказ № 1.

В войска ушла правительственная телеграмма о том, что в армии надо уметь подчиняться не «случайным временным главарям, а тем, кто учился и работал, чтобы быть офицером» [35] РГВИА. Ф. 2062. Оп. 3. Д. 2065. Л. 418. .

Принимались меры и командованием армии. Так, главком армиями Юго-Западного фронта издал приказ, где подчеркивал недопущение в войсках выборности начальников.

Генерал Брусилов дважды, в течение 15 и 25 марта, издавал приказ относительно выборного начала в армии, каждый раз подчеркивая, что оно неприемлемо в армии и «совершенно недопустимо» [36] РГВИА. Ф. 2134. Оп. 1. Д. 3040. Л. 207, 233–234. .

Но было поздно. Приказ № 1 подорвал дисциплину в войсках. Особенно введением выборных начал. Они, так жестоко критикуемые генералом, имели печальный опыт отражения наступления войск Четвертного союза в феврале 1918 года. В критический момент с 18 по 25 февраля в распоряжении молодой Советской республики не оказалось никаких вооруженных сил.

И вполне объяснима тревога главковерха генерала Алексеева, докладывавшего военному министру:

«…Разложенная армия — не армия, а вооруженная толпа, страшная не для врага, а своего народа… необходимы меры против разложения» [37] РГВИА. Ф. 2134. Оп. 1. Д. 1351. Л. 41. .

Между тем Временное правительство не хотело утвердить жесткие меры для наведения порядка.

11 июня 1917 года главковерх генерал Брусилов доложил военному министру Александру Федоровичу Керенскому, деятелю, познавшему все прелести любви и ненависти революции, о введении смертной казни на фронте [38] РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1280. Л. 84. . Тот отреагировал без энтузиазма.

А разложение армии принимает все более необратимый характер.

Деникин как военачальник, хорошо знавший строй и дух армии, чувствовал опасность ситуации. Он понимает: корниловское выступление запоздало.

В 1917 году все конфликты Деникина с Временным правительством, в какой бы форме они ни проходили, какого бы вопроса ни касались, имели одну первопричину — стимулирование Временным правительством через преступное бездействие или дилетантские деяния развала армии, а следовательно, и гибели России. Со свойственной ему прямотой Деникин обвиняет в этом правительственные круги и лично Керенского.

Политические разногласия Деникина с Временным правительством переросли в конечном итоге в открытую конфронтацию. Генерал поддержал корниловское выступление, закончившееся неудачно, был арестован и заключен в тюрьму, откуда сбежал на Дон для продолжения борьбы.

Парадоксально, отношение Керенского к Деникину, при нагнетании напряженности со стороны последнего, не было ярко выраженным враждебным. Находясь с генералом в жесткой конфронтации, Керенский между тем давал ему положительную характеристику.

Он утверждал, что тот был одним из способных офицеров Генштаба. Ему импонировало и то, что Деникин написал несколько резких статей в военной печати о старой военной бюрократии и сразу же зарекомендовал себя в начале войны боевым первоклассным офицером, быстро продвинувшимся по службе до командира корпуса. Признает Керенский и то, что его отношения с генералом были несколько противоречивы.

Деникин относился к Керенскому, по оценке бывшего главы Временного правительства, как к личности и политическому деятелю неприязненно. В то же время, Керенский подчеркнул это в своих мемуарах особенно, он не испытывал к Деникину никаких враждебных чувств, как, впрочем, и к другим генералам. Экс-премьер попутно упрекает генерала в том, что тот не хотел признать подобного характера отношений.

При всех недостатках мемуаристики, значимость оценок Керенского усиливается тем, что они даны в воспоминаниях, написанных им незадолго до смерти. Дистанция времени позволяла давать более взвешенные оценки. Но что характерно: и в 1918 году, и в конце жизни оценка Керенским качеств Деникина была примерно одинаковой [39] Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993. Он же. Дело Корнилова М., 1918. .

Итак, Деникин и Временное правительство во главе с Керенским в революционном 1917-м — антагонисты. Антагонизм обусловлен внутренними убеждениями генерала.

Большевизму же, особенно после прихода к власти, Деникин дает очень резкие, часто необъективные оценки, за которыми незримо присутствует эмоциональный шлейф побежденного.