Энтони Саммерс - Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

В 1976 году Питер Лоуфорд вступил в свой третий по счету брак. Его женой стала будущая актриса по имени Дебора Гулд (Gould). Ему было пятьдесят два года, а ей — двадцать пять. Союз их продлился всего несколько месяцев. Гулд поняла, что вышла замуж за человека, который, по ее выражению, «уничтожал себя». Кроме алкоголя, он травил себя наркотиками, кокаином и «ангельской пылью», или ПСП (пентахлорфенолом), чрезвычайно опасным химическим соединением, часто выдаваемым за ЛСД.

Беря интервью у Гулд в 1983 году, я заметил, что Лоуфорд отрицал связь Мэрилин с братьями Кеннеди. Со своей женой он оказался более откровенным, и как-то ночью, будучи «слегка навеселе», Лоуфорд не выдержал и рассказал ей все, что ему было известно. Гулд вспоминала, что держала его голову на коленях, а он говорил и говорил.

«Питер рассказал мне, — начала бывшая жена Лоуфорда, — что Джек — он называл его Джек — всегда хотел познакомиться с Мэрилин Монро. Это была одна из его причуд. Не мог ли Питер устроить это для него? Он устроил — он мог сделать все, о чем бы его ни попросили».

Цитируя Лоуфорда, Гулд говорит, что роман с Джоном Кеннеди начался еще до его президентства и продолжался во время него. То, что говорила Гулд, согласуется со словами второй жены Лоуфорда Мэри Роуэн, с которой я беседовал при написании этой книги. По утверждению обеих бывших жен, Лоуфорд упоминал о связи Мэрилин Монро как с Джоном, так и с Робертом Кеннеди. Гулд рассказала о том времени, когда дружба с Джоном уже шла к концу и начиналось сближение с Робертом. Но об этом речь пойдет позже.

После ночных откровений Лоуфорд, по словам Гулд, утром очень беспокоился, потому что точно не помнил, что именно сказал. «В тот день он вылетел в Нью-Йорк, откуда позвонил и в панике пытался у меня дознаться, что же все-таки он наболтал. Он сказал мне, — вспоминает Гулд, — что я должна забыть все, о чем узнала».

В начале 1960 года, когда предвыборная кампания Кеннеди развернулась в полную силу, дом Лоуфорда в Санта-Монике стал штаб-квартирой, где собирались консультанты кандидата. Одним из них был Пит Саммерс, политический стратег Кеннеди, обеспечивающий контакты с телевидением. Саммерс несколько раз видел Мэрилин в компании Кеннеди. Это всегда происходило в доме Лоуфорда, где собиралось еще человек десять.

«Все они были близкими друзьями, — вспоминает Саммерс, — но должен сказать, что она была на особом счету — президент и впрямь был просто без ума от Мэрилин. Она была веселой, может быть, несколько нервозной, но я думаю, что ее нервозность связана с тем, что она попала в новую для себя обстановку и общалась с людьми, поднаторевшими в политике. Она чувствовала себя не совсем в своей тарелке. По ее горящим звездным блеском глазам я видел, что она очарована президентом и находится во власти его обаяния... Но тем не менее она полностью владела собой и была способна поддерживать беседу. Она отличалась большим умом».

Учитывая психическое состояние Мэрилин, ее пристрастие к алкоголю и снотворным таблеткам, невольно задаешься вопросом, что привлекательного нашел в ней Джон Кеннеди? Ясно одно, что как бы ни складывалась судьба — актриса умела скрывать свои несчастья под прикрытием пленительной красоты. Кроме того, к этому времени она стала гораздо искушеннее в политике, чем можно было себе представить.

На протяжении ряда лет, особенно в пору ее замужества с Артуром Миллером, Мэрилин вращалась в кругу людей, которые много времени уделяли политическим дискуссиям. В Нью-Йорке довольно долго дружила она с выдающимся журналистом Лестером Маркелом.

В возрасте двадцати пяти лет Маркел был помощником редактора «Геральд Трибьюн», и около полувека занимал он пост редактора воскресного выпуска «Нью-Йорк Таймс». Впервые Мэрилин, стремясь расширить свой кругозор, написала ему в середине пятидесятых годов. Они пообедали в «Сарди», а потом шестидесятилетний Маркел, сам звезда в газетном мире, поразил своих коллег, устроив для Мэрилин экскурсию по залу, где готовятся новости для «Таймс».

В семидесятых годах в возрасте восьмидесяти четырех лет Маркел скончался. После его смерти дочь видного журналиста в одном из ящиков отцовского письменного стола обнаружила письмо от Мэрилин Монро, датированное мартом 1960 года. В это время она снималась в картине «Займемся любовью». Письмо дает редкую возможность познакомиться с мыслями Мэрилин Монро, не лишенными прозорливости.

Рис. 6. Письмо Лестера Маркела, редактора воскресного выпуска «Нью-Йорк Таймс». Его беспокойство было беспочвенным — из послания видно, что Мэрилин все еще поддерживала отношения с легендарным журналистом

Рис. 6. Письмо Лестера Маркела, редактора воскресного выпуска «Нью-Йорк Таймс». Его беспокойство было беспочвенным — из послания видно, что Мэрилин все еще поддерживала отношения с легендарным журналистом.

Дорогой Лестер,

Я все еще в постели. Лежу и думаю, — даже о вас... О нашем недавнем разговоре на политическую тему: возвращаясь к тому, что никого нет. А как насчет Рокфеллера? Во-первых, он республиканец, как и «Нью-Йорк Таймс», во-вторых, что довольно интересно, он либеральнее, чем большинство демократов. Может быть, он смог бы эволюционировать? В настоящее время, во всяком случае, Хэмфри является единственным человеком. Но кто знает, ведь так трудно что-либо разузнать о нем. (Мне на ум не приходит ни одной конкретной статьи!) Конечно, из Стивенсона мог бы выйти толк, если бы только он умел говорить с простыми людьми, а не с профессорами. Конечно, никого, подобного Никсону, раньше не было, потому что у всех остальных, по крайней мере, были души! В идеальном случае судья Уильям Дуглас мог бы стать лучшим президентом, но он развелся, следовательно, ему это уже не удастся — хотя у меня есть идея насчет того, чтобы выдвинуть Дугласа в президенты, а Кеннеди — в вице-президенты, тогда католики, которые могли бы проголосовать за него, буду голосовать из-за Кеннеди, и им будет неважно, развелся он или нет! В этом случае Стивенсон мог бы стать государственным секретарем!

...Это правда, что я часто бываю в вашем доме, захожу к моему замечательному доктору1, как, должно быть, вам уже доложили ваши шпионы. Мне бы не хотелось, чтобы вы видели меня до тех пор, пока я не облачусь в своего сомалийского леопарда. Я хочу, чтобы вы считали меня хищницей.

Люблю, целую,

Мэрилин.

P.S. Лозунги конца 60-х:

«Нет — Никсону»

«Через горный перевал с Хэмфри (?)2»

«В тупик — с Саймингтоном».

«Назад в Бостон к Рождеству — Кеннеди»

Несомненно, такое письмо мог написать только человек, который либо знал современных политиков, либо — как в случае с Мэрилин — живо интересовался событиями политической жизни.