Борис Полевой - Полководец. Биографическая повесть

Ивана Степановича Конева всегда отличала особая чуткость к людям, к подчиненным. Недаром один из старых солдат, служивших когда-то в полку, которым командовал Конев, отмечая эту черту, написал мне: «…к бойцам он был исключительно внимателен…»

В связи с этим хочется рассказать о небольшом, но многозначительном эпизоде, происшедшем после ликвидации корсунь-шевченковской группировки. Атаки с внешней стороны кольца окончились, битва затихала. Пора было возвращаться с наблюдательного пункта из деревни Толстое в село Болтышка, где находился штаб.

Пора-то пора, но как? Самолет, доставивший Конева сюда и счастливо севший на солому, уже погрузился обеими лыжами в размякшую землю. Вездеходы не проходили. В разгар битвы командующий ездил на танке. На великолепном танке «Т-34», который, кажется, единственный мог продвигаться по невообразимой грязи расплывшихся черноземных дорог.

Командующий снова облачился в танкистский комбинезон и шлем. Машина двинулась по местам только что отшумевшего сражения. Страшные картины, открывающиеся кругом, напоминали полотна Верещагина. На талом снегу всюду, пока хватало глаз, тела убитых. Оттепель вытащила трупы из-под снега. И машины, вереницы машин всех марок и систем. Сожженные, искалеченные, от маленьких вездеходов, похожих на железные корытца, поставленные на колеса, до огромных «демагов», в которых размещались целые походные мастерские. На полевом аэродроме в беспорядке теснились толстобрюхие транспортные самолеты, напоминающие стаю китов, выброшенных на берег. Их впопыхах не успели ни поднять в воздух, ни сжечь. Теплый, не по сезону, ветер гонял по полям разноцветные бумаги каких-то походных канцелярий. И снова трупы в темно-зеленых шинелях - то сгустками в оврагах и лощинах, то одиночными точками, рассыпанными по полям. И колонны военнопленных… Бесконечные, иногда растянувшиеся более чем на километр, медленно двигавшиеся в тыл.

Командующий стоит, по пояс высунувшись из танковой башни. Смотрит. Победа. Большая победа. Но все это уже в прошлом. Вчерашний день. А впереди новые сражения. О них и думает маршал. Что теперь предпримет фельдмаршал Эрих Манштейн? Где, а главное, как попытается он остановить уже начатое Коневым новое наступление? Как? Какими силами? Впрочем, силы эти Коневу известны. Немалые, очень немалые силы. Разведка докладывает о подходе свежих войск противника. Где-то там движется к фронту из Западной Европы одна из трагически знаменитых танковых дивизий, только что переоснащенная новейшей техникой.

Надсадно ревет мотор. Звенят траки, меся раскисшую, густую грязь. И вдруг мотор стих. Командующий отрывается от своих мыслей. Что такое?

Танк стоит у переправы через широко разлившийся ручей. Грязь здесь так глубока, что целая колонна нагруженных грузовиков застряла на переправе. Танк стоит как бы в недоумении. Мотор работает на малых оборотах, машина дрожит от нетерпения рвануться вперед, но дорогу ей преграждает маленький человек в старой шинели с интендантскими погонами.

Приняв, очевидно, командующего фронтом за командира танка, он резким мальчишеским голосом требует, чтобы тот силой своего танка выволок застрявшие машины.

- Не можем. Торопимся, - отвечает командующий и приказывает: Лейтенант, уйдите с дороги! - И в танк: - Водитель, трогайте!

Танк заурчал. Но лейтенант бросился наперерез машине и для убедительности даже развел руки, как будто бы он, маленький человек, в силе остановить грозную громаду.

- Ты что же, дядя, русского языка не понимаешь? - урезонивал он того, кого принимал за командира танка. - Наша бригада бой ведет, слышишь пушки бьют. Последние снаряды достреливает. А тебе некогда через этот вшивый ручей машины перевести? - И сорвался уже на крик: - Не пропущу, пока не поможешь! Пока жив - не пропущу, дави меня!

Из люка показались чумазые лица танкистов. Выражение их не предвещало ничего хорошего. Кто смеет задерживать командующего, да еще в разгар напряженных боев? Танк вздрогнул и попытался обойти лейтенанта. Но тот лег поперек дороги, и его примеру последовали два водителя грузовиков.

Командующий вылез из башни, спрыгнул на землю и отдал короткое распоряжение. Танк осторожно приблизился к машинам, застрявшим в ручье. И пока с помощью стального троса танк перетягивал машины через ручей, командующий шагал по протоптанной в снегу стежке, прислушиваясь к звукам артиллерийского боя, то и дело поглядывая на часы. Лейтенант бойко руководил операцией.

В это время из люка вылез невысокий белокурый подполковник в складной штабной шинельке, шепнул лейтенанту, что тот, кого он принял за командира танка, Маршал Советского Союза Конев. Задержать командующего в пути - это же ЧП фронтового масштаба!

Молодой человек оробел, подбежал к командующему, бросил руку к виску:

- Товарищ Маршал Советского Союза. Я не знал…

- Правильно действуете, лейтенант. Как фамилия?.. Пастухов?.. Соломахин, запишите его данные. Правильно действуете, старший лейтенант Пастухов. Одобряю настойчивость…

Об этом случае, как и о разговоре Конева из деревни Толстое с Верховным Главнокомандующим, нигде ничего опубликовано в те дни, разумеется, не было. Но устная молва об этом долго ходила по войскам 2-го Украинского фронта, когда они, преследуя с боями армию отступавшего противника, двигались по весеннему бездорожью к Южному Бугу.

На фронте обычно ходит немало легенд о любимых военачальниках. Я специально проверял у Соломахина, адъютанта маршала, был ли такой случай.

- Был. Простить себе не могу, что допустил эту историю. Поздно вылез из танка. Ведь «мессеры» вдоль дороги так и ходили. Знаешь, что тут могло получиться? Ну, а когда он приказал машины эти чертовы перетаскивать, что я мог сделать?

- И действительно, лейтенанта в звании повысили?

- Да. Получил он еще звездочку на погоны. Верно. Наш такие вещи помнит. Забудешь сделать - проверит, узнает, что не выполнил, - шкуру спустит. Спрашивал потом, выполнен ли его приказ.

При проведении всех операций Иван Степанович Конев, полководец с комиссарской душой, неизменно проявлял заботу о солдатах, офицерах, которые, как он всегда помнил, и решают судьбу любого сражения. Он знал, что такое моральное состояние армии и ее боевой дух. И как бы ни был занят, никогда не выпускал из поля зрения политическую работу, прекрасно понимая, что только она может обеспечить высокий наступательный порыв.

- Об армейских большевиках, о партийной работе пишите, - говорил он нам, военным корреспондентам. - Эта великая, неисчерпаемая тема. В самую лихую пору войны, когда неприятель штурмовал Сталинград, когда в окруженном Ленинграде люди умирали от голода, когда все преимущества коммуниста заключались лишь в том, что он первым идет в бой и выполняет самые ответственные, самые опасные задания, партия наша росла. Росла, как никогда за всю свою славную историю. Подумайте-ка об этом, товарищи писатели. Всерьез подумайте. Где и когда это бывало? Только у нас, только на советской земле. Об этом не только статьи, об этом песни петь надо.