Эдмонда Шарль-Ру - Непостижимая Шанель

Все участники свадьбы-сюрприза в Руайо, этого незабываемого маскарада, о котором они беспрестанно вспоминали, были здесь. У милой Жанны Лери был вид совершеннейшей комильфо. Идиллия с великим князем Борисом, робкие попытки на сцене театра «Жимназ» были давно позабыты. Вот и она объявила, что собирается замуж. Настоящая эпидемия… Ее жених, один из участников банды Руайо, носил прекрасное имя. Этот молодой человек промотал свое состояние, общаясь с весьма безрассудными особами. Его звали Педре Лаказ.

Едва женившись, Педре попытался, как он говорил, «стать другим». Для этого он решил обосноваться в Патагонии. Эту новость его всегда заставляли повторять дважды.

— Где, ты говоришь?

— В Патагонии.

Патагония казалась понятием скорее воображаемым, нежели реальным, неким абстрактным выражением, означавшим, что они с Жанной просто собираются бежать безумства страстей, ибо никто не знал, где находится край с таким странным названием.

Пришел черед и Мод Мазюель. Адриенна торжествовала. Наконец-то Мод пристроена. Американец… Мод колебалась. Можно ли связать свою судьбу с человеком, носившим такие странные сапоги? Подбитые гвоздями, остроносые, с небольшим каблуком, они вызвали иронические насмешки у всадников Руайо. Мод это было известно. Кроме того, она боялась, что, покинув эту блестящую жизнь, «похоронит себя в глуши». Но обожаемый Адриенны, которому, по правде говоря, осточертело повсюду таскать за собой Мод, подсчитал, каких несметных богатств она лишается, отказываясь от такой удачной партии. К тому же Мод была не первой молодости. Тогда все решилось. Компаньонка барышень из муленского кафешантана, гостеприимная хозяйка Сувиньи собиралась покинуть родину, чтобы сочетаться законным браком с красивым, осанистым капитаном, настоящим техасцем со звонким смехом и громким голосом.

Все, что нам известно о последнем путешествии Артура Кейпела, почерпнуто из противоречивых свидетельств его современников. Он отправился в путь на автомобиле со своим механиком Мэнсфилдом.

Одни видят в этом отъезде в первые зимние холодные дни желание порвать с Габриэль. Молодая жена ждала его в Канне, где они собирались вместе провести рождественские праздники. Бой уезжал на средиземноморское побережье, словно надеясь, что, удалившись от Парижа, он положит конец этому безумию — любви к Габриэль. Другие считают, что его поездка имела совсем другой смысл. Бой, утверждают они, жил практически отдельно от жены. Он отправился на поиски уединенного дома, где можно было бы спокойно пожить с Габриэль.

Можно выбрать любую из предложенных версий, но развязка была одна.

Неважно, каким был дом его мечты — белым или розовым, неважно, чья тень его укрывала — кипарисов или ракитника… Неважно, что заставило Артура Кейпела уехать, ибо в уединении, о котором он мечтал, ему было отказано. Одна только смерть поджидала его.

В английских ежедневных газетах того времени остались кое-какие следы происшедшего.

Под заголовком «Английский автолюбитель погиб во Франции» «Таймс» от 24 декабря 1919 года писала: «Lord Rosslyn, telegraphing last night from St Raphael, stated that Captain Arthur Capel, who was killed in an automobile accident on Monday, is being buried today at 2,30 p.m. at Frejus with full military honours» [46] «Лорд Росслин сообщает из Сан-Рафаэля, что капитан Артур Кейпел, погибший в понедельник в автокатастрофе, похоронен сегодня в 2.30 дня на кладбище Фреджус со всеми военными почестями». .

Телеграмма агентства «Рейтер» содержала несколько дополнительных деталей: «Капитан Кейпел ехал из Парижа по направлению к Канну, когда у него лопнула шина». Верный Мэнсфилд был тяжело ранен.

Наконец, в «Таймс» от 29 декабря 1919 года читаем следующее: «Captain Capel’s death is a great blow to his many friends in Paris. He was probably one of the best known Englishmen living in France, where he had important coal interests. During the war, he did excellent liaison work both officially and unofficially, and was a great favorite with Clemenceau. He was a thorough sportsman and at the same time a lover of books» [47] «Смерть капитана Кейпела оказалась тяжелым ударом для его друзей в Париже. Он был одним из самых известных англичан, живущих во Франции, где занимался бизнесом в угольной промышленности. Во время войны он и официально, и неофициально осуществлял функции связи и пользовался покровительством Клемансо. Он был прекрасным спортсменом и одновременно страстным книголюбом». .

Значит, этот «чертов» Артур, помимо своей обычной миссии офицера связи, выполнял еще и то, что на английском языке стыдливо зовется неофициальной работой… До какой же степени обманчив костюм!..

Наконец, с откровенностью, свойственной одной только британской прессе, в феврале 1920 года «Таймс» напечатала завещание Артура Кейпела, проживавшего по адресу Бульвар Мальзерб, Париж, и Чейн-Уолк, Челси, бывшего офицера связи в Версале. В завещании, написанном его собственной рукой, все состояние распределялось между законными наследниками и любовницами: семьсот тысяч фунтов. Иллюзии рухнули. Всем открылось, что покойник был Дон Жуаном, и всех поразило, как ясно выразилось в завещании его отношение к происходящему, словно он пожал на том свете плечами: «Раз я умер, не все ли равно!»

Душеприказчиками были в Англии лорд Рибблсдейл и лорд Ловат; во Франции — Арман Антуан Огюст Аженор де Грамон, герцог де Гиш. «Таймс» опубликовала документ in extenso, и имена двух значившихся там незаконных вовсе не были окружены тайной. Одинаковую сумму в сорок тысяч фунтов получили француженка, Габриэль Шанель, и одна итальянская графиня, молодая вдова, муж которой был убит под Верденом. Все остальное, за исключением различных даров сестрам, становилось собственностью его английской супруги, а после нее — «нашего ребенка».

Ибо у Артура Кейпела в апреле 1919 года родилась дочь. Разумеется, не знавший об антиклерикализме Жоржа Клемансо, о том, какие муки тот заставил некогда пережить свою американскую невесту, племянницу пастора, — «Надо выбирать между мной и Богом», лорд Ловат, слегка ослепленный своей набожностью, решил оказать честь одновременно Клемансо и дочери Артура Кейпела, попросив первого стать крестным отцом ребенка. Об этом того просили уже не раз. Вандейские крестьяне-пуалю, чиновники часто обращались к нему с подобной просьбой. Напрасно. Он — крестный отец? Его секретари передавали возмущенный отказ. Но в данном случае Жорж Клемансо согласился. Правда, церемония должна была состояться в Англии, и у него не было ни малейшего намерения туда отправляться. Тот, кто в глазах французского народа был уже не «Стариком» и даже не «Тигром», а «Папашей Свободой», послал своего представителя, и дочь Артура Кейпела получила редкую привилегию — стать единственной крестницей Жоржа Клемансо.

Когда Бой погиб, его жена была беременна. Рождением в 1920 году второй дочки закончилось земное приключение этого соблазнителя, несшего в себе неразрешимые противоречия.